Мадин

— Ты ни дня в своей жизни не делала ничего полезного. Учебу закончила за деньги отца, никогда не работала. Вся твоя жизнь заключается в том, что ты целыми днями разъезжаешься по столице и тратишь деньги, заработанные другими людьми! Магазины, рестораны, концерты, тренажерный зал, все! Все, понимаешь, вот она твоя жизнь! Ты ничем не полезна обществу, ты не делаешь ничего важного, в отличие от людей, которых ты так презираешь! Они работают, в отличие от тебя! Кормят свои семьи, учатся, мечтают, развиваются, поднимаются выше, что-то делают, пока ты греешь свой зад на островах и шатаешься по бутикам в поисках очередной шмотки, которая затеряется среди сотен таких же! Как вообще можно ударить человека из-за куска ткани, что вообще творится с тобой? Ты пустая. Пустая у тебя голова и такая же пустая жизнь. А девушку эту больше трогать не смей. Она одна растит больного ребенка, поэтому ты не посмеешь ее уволить, ясно тебе?

Она промолчала в ответ и несмотря на то, что говорил я довольно спокойно, Самира все же дрожала. У меня давно это кипело. И хотя я понимал, что это жестоко, и что моя супруга беременна, но она давно перешла границы дозволенного. Нужно было пресечь ее давным-давно.

— Я спросил, ты меня поняла?! — чуть повысил я голос. Самира быстро заморгала, сдерживая подступавшие к глазам слезы, и закивала.

— Да, — произнесла она резко охрипшим голосом.

Неприятно? Что ж, всем тем людям, над которыми она постоянно издевалась так, словно это было ее обязанностью и жизненно необходимой вещью, тоже было неприятно. Но они терпели.

— Вот и отлично.

24

Боже, ну за что мне было все это? Неужели я мало страдала и кто-то свыше решил, что мне действительно нужна «добавка»? Мало того, что проблем у меня и без того было выше крыше, мало того, что Камила поставила меня в патовую ситуацию, так еще и Самира будто бы сорвалась с цепи.

Впрочем, в ее оправдание можно сказать, что я действительно было виновата. То есть, ей не привиделось, я действительно приложила ее свадебное платье к груди и на мгновенье перенеслась в другой мир.

В мир, где мы с Мадином были женаты, были счастливы и любили друг друга. Где нас не разлучали, и мы растили нашего здорового мальчика вдвоем, вместе, живя одной большой дружной семьей.

Когда-то давно я так мечтала надеть подобное этому платье и сказать «да». Сыграть целых три свадьбы, как Мадин шутил. Сначала по его обычаям, чтобы уважить его семью и род, затем по нашим, чтобы погулять на славу, а потом укатить вдвоем далеко-далеко и дать клятвы, которые услышали бы только мы. Романтично, да? Глупо? Несомненно.

Я не знала, что Самира зайдет в самый неподходящий момент. Я замечталась, задумалась, и все произошло как в дурном фильме. Я очень сильно испугалась, потому что хорошо знала, как поступают хозяева с теми, кто роется в чужом нижнем белье, в нашем случае, в прямом смысле этого слова, но совершенно не ожидала, что жена Мадина сорвется, будто с цепи.

Господи, чего я только не услышала в свой адрес! Меня до сих пор бил мандраж, меня колотило, а в горле стоял ком, хотя я уже была дома и лежала в своей кровати, отчаянно пытаясь заснуть.

Раба, гнусная халтурщица, уборщица, нищебродка, низший слой, недочеловек, тварь, лохудра, тупица, дрянь, и это только то, что я могла вспомнить с разбегу. В какой-то момент она, видимо, уже не имея возможности сдерживать свою злость, подлетела и ударила меня по щеке.

Знаете, что я вам скажу? Самира только с виду была хрупкой и нежной девушкой, а рука у нее была ой-ой, нелегкая от слова совсем. Уже будучи находясь дома я приложила лед к скуле, но без толку, на ней уже расцвел огромный синяк. И самое ужасное, что это увидел Игорь. Пришлось улыбаться и рассказывать чушь про падение с уверенным видом, но сын мне, кажется, так и не поверил. Он рос умным мальчиком и ему уже шел восьмой год, поэтому не всегда небылицы можно было выдать за реальность.

Впрочем, мне намного страшнее было от мысли о том, что совсем скоро он, наверное, перестанет верить в другую сказку — в папу, уехавшего покорять Антарктиду.

— Проклятье… — я зажмурилась, пытаясь выбросить все ненужные мысли из головы и перевернулась на другой бок. Нужно было заснуть, чтобы перед тяжелым рабочим днем и длительной, изматывающей дорогой туда-обратно успеть хоть немного выспаться. Но мысли все равно брали верх, сколько бы овец я не пыталась сосчитать.

Почему Мадин вступился за меня? Какая ему была разница, ударили меня или нет, кто и за чем так со мной поступил? Более того, Самира была его законной супругой, почему он не встал на ее сторону?

Разве Шумахову не было все равно, что творится в моей жизни? Какое ему было дело, даже если бы кто-нибудь меня и вовсе убил? С чего вдруг решил играть в рыцаря? Он все время говорил мне о какой-то там затеянной игре, но играл, по обыкновению, он.

Как тогда, в начале наших отношений, когда обещал положить перед ногами мир и уверял, что не послушается ни одного человека из своего окружения, что заставит их всех принять и полюбить меня так же сильно, как он сам.

Обманщик, лжец, лицемер и предатель!