Мадонна без младенца

Настя из последних сил все тянулась и тянулась вверх и никак не могла достать до проклятого датчика. Пламя свечи вроде и близко, должен бы прибор ощущать жар, но никакой сирены не звучало. Она уже не просто на цыпочки встала, а – как самой казалось – практически зависла в воздухе. Сосредоточилась на единственной и главной цели: коробочке, прикрепленной к потолку. «Все боги, какие есть, пожалуйста, сделайте так, чтобы устройство сработало!»

Но сигнализация молчала. Зато – увы, Настя увидела слишком поздно! – край тяжелой бархатной портьеры уже полыхал вовсю.

* * *

Кирилл всегда восхищался бабушкой. По мелочам иногда восставал, но в принципиальных вопросах считал, что его старушка никогда не ошибается.

И очень горько было сейчас, когда домашний оракул мягко, между делом, но постоянно капал на мозг: что с Алей они не пара. Он еле сдерживался, чтоб не взвиться, не заорать: «Я все равно на ней женюсь!»

Главное, непонятно, чего бабуля упрямится? Сама Аллу обожает, предоставила ей кров, возится с Настенькой, закупает приданое младенцу. Разве плохо, если он станет мужем Але и отцом двум ее дочкам?

Но Викторию Арнольдовну, похоже, совсем не радовала такая перспектива. И, когда их гостья вместе с дочкой внезапно сорвалась в Москву, бабушка настрого велела Кириллу:

– Ни в коем случае ее не доставай. Позвони, конечно. Предложи помощь. Но не навязывайся, в гости не заявляйся.

Кирилл скрепя сердце бабушкиного совета послушался. И чрезвычайно расстроился, когда Аля тоже ни о чем его не попросила:

– Ради бога, Кирюша, не отвлекайся от своих тренировок. Я сама справляюсь. И у Насти в больнице все есть.

Кирилл, конечно, навестил девочку – та обрадовалась чрезвычайно. Но Алла держалась с ним сдержанно, даже суховато. А ему так мечталось стать ей опорой, утешителем, советчиком. Если она и плакала на чьей-то груди, то не на его. Вообще она показалась ему отстраненной, далекой. И страшно стало: вдруг любимая учительница вовсе не вернется в Калядин?

Пока что она ничего не говорила о возвращении. И о себе знать не давала. Хотя они сейчас в одном городе, в Москве!

Он совсем впал в отчаяние. Но тут ему позвонила бабушка. Деловито поинтересовалась:

– У тебя кредитные карточки есть?

– Конечно. А зачем тебе? – удивился Кирилл.

Виктория Арнольдовна отвечать не сочла нужным, продолжила вопрошать:

– Сколько их?

– Три.

– Разных банков?

– Да.

– Каких?

Кирилл назвал.

– Не клади трубку, – велела старуха. – Я посоветуюсь.

Через минуту вернулась на линию:

– Срочно присылай мне их номера. Потом свяжись с банками и узнай, какой в каждом из них ежедневный лимит на выдачу наличных. Через банкомат и через кассу.

– Да что случилось-то?!

– Кирюша, не надо задавать никаких вопросов. Просто сделай, что я говорю. Хорошо?

* * *

Настя словно завороженная смотрела на огонь. Пламя мощное, яркое. Искры сыплются во все стороны, уже и обои тлеют.

Секунды три она позорно тормозила и трусила. И только потом истошно завопила: «Пожар! На помощь!»

Впрочем, особенно на хлюпика Романа не полагалась. Смело сдернула со стены пылающую портьеру, схватила с кровати покрывало, набросила сверху, попробовала затоптать огонь ногами… закашлялась, обожглась, отпрянула. Если бы в комнате была вода! Но дверь заперта. А пламя уже прожгло покрывало, выбралось наружу. Дым едкий, черный.

Настя попробовала сорвать с кровати матрас – хотела накрыть кострище. Не вышло: слишком тяжелый. Перед глазами уже все плыло. А Ромчика нет как нет! Дым клубами рвется в распахнутое окно, но никто не спешит к ней на помощь.

Она свесилась с подоконника, закричала отчаянно:

– По-мо-ги-те!!!

Но людей не увидела – только глухую стену, чужой заброшенный участок. А потом вдруг краешком глаза, за углом дома узрела Романа. Тот мчался по двору. Прочь от пылающего особняка.

Неужели он ее здесь бросит?!

– Рома! – из последних сил взмолилась девочка.

Но парень даже не оглянулся.

* * *

Вера неприязненно взглянула на подругу, процедила сквозь зубы:

– Мы, кажется, с тобой договорились, что ты увидишь свою дочь сразу после того, как я получу своего ребенка.

Алла печально улыбнулась:

– Но я ведь уже здесь, в клинике. В твоей власти. И никуда от тебя не денусь.

Умоляюще прижала руки к груди:

– Пожалуйста, Вера! Дай мне с Настей хотя бы по телефону поговорить! У меня просто сердце разрывается.

У Веры зазвонил телефон. Она взглянула на экран, но отвечать не стала, вызов сбросила. Безжалостно заявила:

– Все в порядке с твоей дочкой. Иди в палату.

Аля же в который раз за эти месяцы, погубившие ее семью, да что там семью – всю жизнь! – горько подумала: «И я еще жалела ее! Думала, Верка мне благодарна будет!»

…Дверь ординаторской приотворилась, на пороге показалась медсестра, пробормотала виновато:

– Простите, что отвлекаю… К Алле Сергеевна посетитель.

– Для нее посещений нет! – рявкнула Вера. – Ее к операции готовят!

Алла тревожно обернулась к медсестре:

– Кто?

– Какой-то молодой человек. Говорит, что дело очень срочное.

– Пусть приходит завтра!

– Извини, Вера, но я пока еще не в тюрьме, – твердо произнесла Алла.