Мадонна в меховом манто

В Турции меня ждали отцовские оливковые рощи, две фабрики в Хавране и одна мыловарня. Мне также достались бы акции обеих моих сестер, которые были выданы замуж за богатых людей, мне предстояло стать уважаемым в своем городе коммерсантом. Врагов из наших краев прогнали, национальная армия освободила Хавран. От отца приходили восторженные письма, пестревшие пылкими патриотическими изречениями. Духовный подъем, рожденный победой, ощущался даже здесь, в Берлине, и мы вкусили восторженных чувств, собравшись на большом приеме в посольстве. Находясь в пансионе, я теперь иногда нарушал свое обычное молчание и, опираясь на новые знания о военных операциях в Анатолии, принимался советовать двум отставным офицерам, сидевшим за столом рядом с герром Дёпке, как спасти Германию… В такие минуты скучать было не от чего. С какой стати основанный на выдуманных событиях роман, какой-то бессмысленный портрет (а даже если в нем и был какой-то смысл – какая мне разница?) приобрел значение в моей жизни? Нет, теперь мне решительно предстояло измениться…

Однако когда наступил вечер и стемнело, я вновь ощутил беспричинную грусть. Чтобы не встречаться за столом с фрау ван Тидеманн, я решил поужинать в закусочной и выпил две двойных порции пива. Несмотря на все мои усилия, дневной оптимизм не возвращался. Сердце непрерывно сжимало что-то гнетущее. Надеясь, что прогулка на свежем воздухе избавит меня от дурного расположения духа, я торопливо попросил счет. На улице накрапывал дождь, небо было в тучах. На низких облаках отражались красным многочисленные огни города. Я вышел на широкий длинный проспект Курфюрстендамм. Небо здесь было совсем светлым, и даже капли дождя, падавшие с небесной высоты, окрашивались в оранжевый цвет. По обеим сторонам проспекта тянулись кафе, кинотеатры, магазины. По мостовым, несмотря на дождь, прогуливались люди. Я медленно шел, думая о разных, не связанных друг с другом вещах. Мне словно хотелось отогнать от себя какую-то мысль, которая назойливо не желала меня покидать. Я старательно читал каждую вывеску, каждую светящуюся рекламу. Улица тянулась несколько километров, а я прошел ее несколько раз. Затем, свернув направо, направился к площади Виттенберг.

Здесь, перед универмагом KaDeWe, прохаживались юноши в красных сапогах с раскрашенными, как у женщин, лицами, зазывно поглядывавшие на прохожих. Я вытащил часы. Шел двенадцатый час. Время пролетело очень быстро. Внезапно я ускорил шаги, направляясь к площади Ноллендорф, находившейся неподалеку. На этот раз я прекрасно знал, куда иду. Вчера вечером именно в это время я встретил там «Мадонну в меховом манто». Площадь была пуста. Перед большим зданием театра на южной стороне вышагивал полицейский. Я прошел к улице, выходившей на площадь с противоположной стороны, и пришел как раз туда, где вчера ночью мы стояли в обнимку с фрау ван Тидеманн. Я пристально смотрел вперед, словно под уличными фонарями внезапно должен был появиться человек, которого я искал. Хотя я внушил себе, что виденное мною вчера вечером было призраком, фантазией моей пьяной головы, сейчас я ждал здесь именно ее, ту женщину, а может быть, того призрака. На месте построений, возведенных силой моего рассудка с утра, нынче опять гулял ветер. Я вновь, как и прежде, был далек от реальности и вновь сделался игрушкой моего воображения и внутреннего мира.