Маджестик - Семена смерти (СИ)

  Конечно, она сказала это только для того, чтобы успокоить меня и, может быть, даже себя, и, конечно же, она должна была знать, что я не поверил ни единому ее слову. Что-то внезапно между нами пропало; та невидимая связь абсолютного доверия, которая всегда делала наши отношения особенными. Она солгала мне только для того, чтобы меня успокоить. Конечно, время от времени между нами существовала такая маленькая ложь и оправдания. Но на этот раз все было по-другому. Я не мог выразить словами это чувство, но оно было очень болезненно.

  «Итак?» - спросила она через некоторое время. «Мы остаемся здесь? Я имею в виду: вы доверяете Герцогу? "

  Доверие ... Слово внезапно приобрело странное, очень горькое послевкусие. Я все еще кивнул. «Он прав», - сказал я. «Нам нужно немного отдохнуть. Я начинаю делать ошибки, а мы не можем себе этого позволить. Кроме того, может быть, он действительно сможет тебе помочь. "

  «С этим?» Ким снова вытащила бутылку из кармана. Я вынул его из ее пальцев, взглянул на этикетку и, как и ожидалось, обнаружил, что латинские буквы для меня ничего не значат. Наверное, просто безобидное успокоительное.

  «В любом случае, это не повредит тебе», - сказал я, возвращая ее ей. Я встал. «У нас нет выбора, Ким. Мы должны кому-то доверять. И я не знаю кто - кроме Карла. По крайней мере, пока мы не поговорим с Кеннеди ".

  «Вы серьезно не думаете, что во время похорон мы сможем приблизиться к нему на расстояние ста футов», - сказала Ким. Она яростно покачала головой. «Я не знаю», - продолжила она. Звук ее голоса стал немного более хрупким. «Мне все это совсем не нравится, Джон. Я не доверяю твоему доктору. Чем больше я думаю об этом, тем больше верю, что нам никогда не следовало сюда приезжать ».

  Я пожал плечами. После бурных событий последних нескольких дней дом Герцога казался мне безопасным убежищем, последним тихим островом посреди бушующего моря, которое не раз чуть не смыло нас под водой. Сама мысль о том, чтобы задержаться здесь ненадолго и набраться сил, была заманчивой. В конце концов, мы не могли оставаться на ногах двадцать четыре часа в сутки. Нам обоим нужен был отдых. И, может быть, мне нужно было что-то еще: чувство, что я могу отказаться от некоторой ответственности. Я передал мяч Герцогу, и теперь все зависело от него, как он его получит.

  «Если мы не будем доверять всем, мы рано или поздно умрем», - сказал я. Я хотел объяснить Ким, почему считаю приемлемым риск просить помощи у Герцога. Но мои слова в любом случае отрикошетили бы от их недоверия, поэтому я предпочел оставить это.

  «Нам не нужно сознательно подвергать себя опасности», - сердито сказала Ким.

  «Но мы этого не делаем», - настаивал я. В то же время я почувствовал, как внутри меня поднимается странное чувство; беспокойство, которое выходило далеко за рамки того, что держало меня в тисках в острых опасных ситуациях. За лбом у меня формировались мысли и чувства, которые были настолько чудовищны, что возможное предательство Герцога казалось почти безобидным по сравнению с ним. Я чувствовал себя странно нереальным, как если бы я сам был просто наблюдателем, который наткнулся на эту дюжину домов в лучшей части Вашингтона; как будто меня на самом деле ничего не беспокоит, и как будто я всего лишь свидетель ситуации, на которую я сам не мог повлиять.

  Глаза Ким немного потемнели. «Пойдем отсюда», - потребовала она хриплым голосом. «Чем раньше мы уйдем, тем лучше».

  Ее слова доходили до меня, как вата. В течение нескольких дней, даже недель, эта мысль снова и снова трогала меня. Но теперь, здесь, в этом доме, который в моей памяти был так тесно связан с изгнанием ганглия у Ким, страх за нее переполнял меня с неумолимой силой. Если честно, мне пришлось признать, что я не знал, кто она такая. Или что. Может быть, он ускользает от меня прямо сейчас, а может, я давно его потерял. И внезапно я понял, что женщина, которую я любил и с которой был готов поделиться чем угодно, больше не была полностью собой. Возможно, невообразимо чуждая сила боролась внутри нее с ее духом, с ее душой, за превосходство.

  «Я хочу убраться отсюда, Джон», - сказала Ким. Ее голос казался ледяным, как будто она потеряла всякую чувствительность. Мне было неприятно вспоминать Сталь, ту нереальную сцену его разговора с Руби в полутемной задней комнате клуба «Карусель». «Мне страшно», - продолжила Ким тем же ужасно равнодушным тоном. «Герцог появится здесь с половиной команды Majestics. Как можно быть настолько наивным, чтобы поверить в то, что личный врач Баха проявляет к нам большую преданность, чем его господин и господин? "