Маджестик - Семена смерти (СИ)

  «Что с ним делать?» Я знала, что он поймал меня в ловушку, и он знал, что я знал. Он перехитрил меня еще раз, угроза ферзю, шах и мат. Он заставлял меня платить за каждый из моих суровых обвинений, слог за слогом. Я очень ясно видел это перед собой. Он подавлял каждое слово мне в глотку. Нет, хуже того, он заставит Рэя и Ким заплатить за то, чтобы натянуть его маску. Я потряс его управление, повредил его ауру. Бах совершил ошибку, включив меня во внутренний круг, предположительно вопреки четкому совету Альбано и других его доверенных лиц. Теперь он хотел исправить свою ошибку любой ценой, и если бы ему пришлось раздавить меня в пыль в процессе, он не колебался бы ни секунды.

  Бах не торопился. Он затянулся сигаретой, выпустил облако дыма через нос и посмотрел на меня сквозь серую, медленно плывущую вуаль. Он посмотрел на меня без дружелюбия. Прошло много времени, прежде чем он снова зацепился за нить, но когда он это сделал, его голос звучал не менее приветливо, чем раньше.

  «Мы не можем просто отправить его обратно», - сказал он. «Он уже слишком глубоко вовлечен в это дело».

  «Как вы вообще с ним познакомились?» - спросил я.

  Бах позволил себе роскошь легкой улыбки. «Чистая рутина. Мы давно цеплялись за его пятки, прежде чем он даже подумал о поездке в Вашингтон. Он был слабым местом, с которым мы рано или поздно должны были бы добраться до вас и вашего друга. - Он наклонился вперед и выпустил облако дыма прямо в мою сторону. «Как вы думаете, ваш друг, скажем так, вылечился?» - спросил он, внезапно сменив тему.

  «АРТ прошла успешно», - без надежды напомнил я ему. «Ваши люди соскребли с пола остатки ганглия».

  «Конечно, - сказал он. «Знаешь, Лоенгард, я не понимаю всего, что Герцог или Халлиген пишут в своих отчетах, и ни один из них на самом деле не знает больше, чем кто-либо другой», - скривился между его пальцами. «Возьмем, к примеру, себя», - сказал он в очередной порыве табачного дыма. Волны и водовороты воздуха, вызванные его словами в дымке, напомнили мне мерцающие отражения на фольге. Я почти забыл об артефакте, который теперь восстановил Бах, единственном доказательстве существования превосходной технологии, которую я был полон решимости передать Роберту Кеннеди. Как это вдруг стало неважно.

  «А что обо мне?» - спросил я.

  «Вы видели Брэндона, - сказал Бах, - и Стала. И Руби, я слышал. У вас может быть больше знаний из первых рук, чем у большинства здесь, и, конечно же, больше, чем у Халлигена. Вы видели, что может сделать один ганглий и что становится с инфицированным. - Его взгляд был столь же твердым, сколь и безжалостным. «А теперь скажите мне, как вы оцениваете шансы, что человек может вылечиться от этого».

  «Кимберли исцелена», - настаивал я.

  «Вот где говорит твое сердце, Джон», - сказал он. «Позвольте своему разуму говорить. Можно ли вылечить человека, если он заразился? "

  «Докажи, что я ошибаюсь», - сказал я.

  «Посмотрите на процедуру. Грубый обман, вряд ли испробованный, идея Герцога после нескольких тестов на образцах тканей, которая сработала чисто случайно и до сих пор имела примерно такой же успех, как кровопускание, популярное среди врачей прошлых веков ».

  «Кимберли выжила», - сердито возразил я. «Это вряд ли было бы так, если бы Герцог удалил ее ганглий хирургическим путем».

  «Если бы он это сделал, мы все равно не были бы уверены», - сказал Бах. «Ни в коем случае нельзя полностью удалить ганглий, теперь мы это знаем. Как можно вылечить пациента от АРТ? "

  «Для чего еще нужна АРТ?»

  «Давай поговорим об операции», - Бах сделал долгую затяжку. «Почему хирург вырезает опухоль из тела человека? В девяноста процентах случаев он просто откладывает неизбежный конец. В основном есть метастазы. Процедура выиграет у пациента немного больше времени, но в большинстве случаев в конце концов победит рак ».

  «Разве этого не достаточно?» - в отчаянии спросила я. «Должны ли мы отказаться от борьбы только потому, что у нас нет гарантий успеха? Я буду сражаться за себя и Ким, пока жив, и если ты не на нашей стороне, ради бога, избегай нас. Кимберли в порядке. ИСКУССТВО получилось, черт возьми! "

  «Не надо кричать», - мягко сказал Бах.

  «Стены звуконепроницаемые», - возразил я. "Какая разница?"

  Он задумчиво зафиксировал меня. Я искал на его лице знак, подсказку и внезапно понял, что моя вспышка гнева дала ему часть того, чего он хотел. Как только я вышел из себя, я частично восстановил его превосходство с его точки зрения. Ему доставляло удовлетворение, когда я кричала и бредила, это был очевидный признак моей слабости, а также признак его силы. Но теперь дело было не в этом. Было что-то, что стало для меня важнее его одобрения или моего самоуважения.