Маджуро

— Да этот… — Секретарь кивнул в сторону капитана и получил от того подзатыльник. Ойкнув, он поправился: — Капитан Гектор и его люди уже полдворца на допросы вытянули. Никто не вернулся! Думал, что и меня… Того…

— Я все объясню, повелитель! — Капитан упал на одно колено.

— Не сомневаюсь, Гектор. — Маджуро втянул носом воздух и улыбнулся: — Давайте-ка все за стол. Капитан, Керлиг, Кейриния… Заодно обсудим дела. И пригласите рейка Ли Венсиро с его «новостями». А пока накрывают, дайте мне время побыть одному. Мне надо кое-что обдумать!

Старик Нем кинулся за рейком. Остальные, удивленно переглянувшись, начали осторожно устраиваться за столом. Кейриния ближе к императорскому креслу, с другой стороны Ленц и Гектор. Керлиг остался топтаться на месте, не понимая, ослышался он или нет, когда император назвал его имя, пригласив за свой стол.

Лука же вышел на террасу, прикрыл за собой двери и долго смотрел, как огромный солнечный шар тонет в океане. «Какого Двурогого? — подумал он. — А вдруг повезет?»

Сама вселенная считала, что он все делает правильно. Он глянул на цифры в правом верхнем углу поля зрения, и они развернулись в строчку:

Очки Тсоуи: +1. Текущий баланс: 24.

Хватит на два оборота Колеса. Но сегодня он закрутит его лишь раз.

Глава 32. Красный сектор

Поверхность океана искрила короткими ослепительными вспышками отраженного солнца. Самый длинный день в жизни Луки близился к завершению, но для него — императора — все только начиналось.

В ближайшие час-два ему необходимо обзавестись теми, на кого он сможет положиться в дальнейшем, а значит, надо будет убедить их. И убедить не как Ленца, а кнутом и пряником. Демонстрация способностей — прямой путь к восстанию и бунту. Для них его способности станут лишь доказательством, что повелитель превратился в мутанта.

А таких в Империи страшились и ненавидели. Не помогут ни царские «пряники», ни смертельный «кнут». Разгорятся слухи, и к утру дворец будет взят бурлящей толпой простолюдинов, подбадриваемых аристократами, причем не обязательно из числа тех, кто поддерживает Рециния.

Но пока было несколько минут передышки, Лука активировал вращение Колеса.

Лука’Онегут, первая жизнь.

Реминисцент. Наследник Эск’Онегута.

Уровень влияния: 0.

Очки Тсоуи: 24.

Активировано использование Колеса: отнимется 10 очков Тсоуи.

Использовать?

Лука задумался, а потом решительно нажал «Да». Ему надо усилиться, а до сих пор Колесо, будто понимая это, давало ему возможности, без которых он бы не выжил. Закончил бы жизнь в луже, убитый точным броском Карима Ковачара, или в погребе Ядугары, сначала выпитый досуха лекарем, а потом до костей обглоданный чинильями. Колесо словно видело будущее и знало, чем его надо наградить.

Он оставил глаза закрытыми, но продолжал видеть Колесо. Исчезло все: багровеющее небо, переливающийся волнами океан, только слегка увеличившееся Колесо набирало обороты, и сегменты смазались в пестрый диск размером с императорский обеденный стол.

Замедляясь, оно распалось сначала на чуть слившиеся фрагменты, а потом и на отдельные. Когда же пошло на последний оборот, Лука увидел, что сразу за серией белых сегментов шли три призовых подряд — синий, золотой и… Он решил не смотреть, закрыв глаза руками, но это, конечно, не сработало.

Медленно, как капля пота, стекавшая по лбу императора, ушел из активной зоны синий, дарующий мастерство в каком-либо навыке. Колесо почти замерло на золотом. Сверхспособность! Лука не был азартен, будучи парализованным калекой, он не успел развить этот навык, хороший или порочный, как посмотреть, но отголоски сознаний двух старших личностей — Эск’Онегута и истинного Маджуро Четвертого — забились в экстазе… и взвыли от разочарования, особенно контрастного после предполагаемого джек-пота.

Выпал красный.

Использование Колеса реализовано.

Результат вращения: красный сектор.

Награда:

— Лука’Онегут получает увечье (в применении к текущему телу и миру существования) «БИСМ».

БИСМ? Увечье? Лука ощупал себя с головы до ног, попрыгал на обеих ногах, потом огладил лицо — вроде бы ничего не изменилось, но сердце все равно рвалось из груди. Особым издевательством выглядело слово «награда».