Маджуро

В детстве он слышал рассказы матери о том, что Империя находится на острове, окруженном водой. Вода — это слезы, пролитые Пресвятой матерью, а сам остров не что иное, как панцирь Черепахи-Защитницы, не давшей Двурогому уволочь людей и животных в бездну. Вода не проливается в пустоту, потому что находится внутри колоссальной невидимой чаши, созданной Творцом, но давно забросившим свое творение. И все же теперь Лука подумал, что это сказки. Ведь Терант говорил, что где-то там есть Большая земля.

— Думаю, не мне вам объяснять, что далеко от суши не отплыть — мир заканчивается в нескольких милях от берега, и воды океана не низвергаются в бездну лишь благодаря невидимым стенкам чаши.

— Если они невидимы, как вы определили, что это именно чаша? — спросил Лука.

— Я там был, — подтвердил Хастиг. — Там невидимая и непроницаемая пелена. Она тверда и неразрушима. Корабли разбиваются о нее, птицы, врезаясь, замертво падают в воду, и даже рыбам доступа за пределы нет. Мои люди ныряли, но пелена опускается намного глубже, чем человек способен нырнуть. Чаша это или что-то другое, мне моим умом не понять, пусть университетские дармоеды разбираются, но то, что вокруг Империи край мира — это несомненно и доказано.

О том, что ему известно о существующем большом мире, Лука говорить не стал. Как сюда попадают такие, как кхар Терант, предстоит разобраться.

Заседание продлилось до рассвета, но с первыми лучами солнца все присутствующие воодушевились и, наполнившись энтузиазмом, рванули исполнять каждый свою часть разработанного плана.

Сам же Лука остался на террасе, чтобы, используя наследие странника, придумать что-то еще, и придумал, как справиться с инфекционными заболеваниями. Следовало незамедлительно сообщить Ленцу все, что удалось выкопать из наследия о грибах-пенициллах и их воздействии на инфекции.

А потом проснулась Кейриния.

К этому моменту энергии Колеса скопилось достаточно, чтобы блокировать выработку феромонов, но фаворитка все равно затащила императора в постель. Его мужское естество отреагировало на манящие изгибы и выпуклости, как нужно.

Из многих десятков жизней Эск’Онегута в сознании Луки намертво отпечаталась аксиома, что отказывать женщине в близости нельзя, это приравнивается к смертельному оскорблению. Потому пришлось возлечь рядом с Кейринией и впервые в жизни отдаться упоительной стихии, которую кто-то называет занятием любовью. Любви к Кейринии он не чувствовал, но искусные губы заставили в нее поверить. Тем обиднее было не сдержаться и закончить все раньше, чем вообще началось хоть что-либо серьезное.

— Все хорошо, — жарко прошептала Кейриния, облизнувшись. — Сейчас ты снова будешь готов…

Ее голова опять исчезла внизу, но стать мужчиной по-настоящему Луке в этот день было так и не суждено. Едва он ощутил прилив крови, а девушка, распластавшись на животе, выставила перед ним распахнутые врата, за дверью стал нарастать непонятный шум, и незнакомый голос неоднократно повторил его имя. Учитывая обстоятельства, с этим надо было разобраться как можно скорее.

Луке понадобилась вся сила воли, чтобы не начинать то, что ему заканчивать не захочется. Расстроенную и протестующую Кейринию пришлось усыпить, но, даже засыпая, она хотела слиться с ним, положив голову ему на грудь, обняв его и руками, и ногами.

Так начался его второй день в облике императора. Лука выбрался из-под тяжелого бедра Кейринии, пружинисто поднялся с постели. В горле пересохло, а способность кричала о нехватке воды и грозящем обезвоживании. В спальне он не нашел ничего, кроме вина на донышке кувшина у кровати, и направился к двери.

В покоях уже началось оживление. Слуги, которых вчера выгнал первый советник Наут, возвращались к своим обязанностям, убирая последствия ночного совещания. Они сновали бесшумно, как тени, наводя порядок, а командовала ими высокая стройная дама, безукоризненно одетая, с собранными в высокий хвост волосами.

Ее звонкий голос оборвался на середине фразы, стоило ей увидеть выходящего из спальни императора. От неожиданности она запнулась, ее лицо напряглось, но она тут же взяла себя в руки:

— Надо же, кто проснулся спозаранку! Доброе утро! Тебе приснился дурной сон? Кошмар? Может, позвать Ленца? Ты бы поспал еще, сам ведь говорил, что первая половина дня — самое скучное время, а потому никогда не встаешь раньше полудня…

Лука стушевался. Как ее называть? Цапля? Гердиния? По описанию вроде бы она, но уверенности он не чувствовал. То, с каким пренебрежительным тоном она с ним говорила, подсказывало, что между истинным владельцем тела и этой дамой сложились определенные отношения, в которых нет места формальностям.

Лука решил ответить, не обращаясь к ней никак:

— Нет, Ленца звать не нужно, я хорошо себя чувствую. Распорядитесь подать легкий завтрак, за который я приглашаю и вас.