Маджуро

К удивлению советников, а больше всего четвертого — Антония Кросса, Гердиния, к чьему мнению всегда прислушивались, поддержала императора. Впрочем, это вообще было утро потрясений: начиная с того, что само появление на совете Маджуро Четвертого произвело фурор, и заканчивая резко изменившимся отношением к нему Гердинии, которая так часто произносила «ваше императорское величество» и «повелитель», что даже ее муж принял новые правила игры, решив разобраться во всем позже, наедине с супругой.

Все советники резко осудили Наута, возглавившего покушение на повелителя, но были снова удивлены, когда Маджуро призвал не спешить четвертовать изменника, а дать ему еще один шанс — правда, уже не в столь почетной должности.

— Знания господина Наута нам еще понадобятся, уважаемые советники, — резюмировал он. — Правильно я говорю, господин Ризмайер?

Ризмайер, советник, отвечающий за культуру и информационную политику, сначала не понял, что император обращается лично к нему. Он зазевался, продолжая шептать Лодыгеру что-то о юной актрисе императорского театра, с которой провел незабываемую ночь, но потом осознал, что в зале воцарилась тишина, и все смотрят на него. Сконфузившись, советник поводил взглядом в поисках подсказок, а потом заявил, не обращаясь ни к кому конкретно:

— Возможно.

— «Возможно» что, господин Ризмайер? — нахмурился Маджуро.

— Ваше величество… Простите, я не понял вопроса, — окончательно стушевался второй советник, заметив, как насмешливо смотрит на него император. — Очередные гладиаторские бои решено не отменять? Или речь шла о премьере моей новой пьесы в императорском театре? Да, конечно, продажи билетов пока далеки от тех, какие можно назвать приличными…

— Я спросил, правильно ли я говорю?

— Вы? Повелитель, я виноват! Имел неосторожность отвлечься, рассказывая господину Лодыгеру о новых актерских дарованиях…

— Скажите, Ризмайер… — Маджуро встал и наклонился ко второму советнику. — Осознаете ли вы всю важность и жизненную необходимость задач, которые ставят перед вами ваш пост и Империя?

— Безусловно, повелитель! Но времена сложные, и народ перестал тянуться к высокой культуре. Видите ли, — Ризмайер приободрился, видя, что император его не прерывает, — ваше величество, люди напуганы! Вся столица! Они боятся того, что принесет ваш брат с его армией озлобленных ветеранов и войсками южных баронов! Это же дикари! Вахлаки! Ходят слухи, что Рециний лично пообещал каждому солдату три дня на разграбление столицы! Горожане шепчутся, и настроения у них крайне пораженческие! Я ничего не могу с этим поделать!

— Не можете? — уточнил Маджуро, обойдя стол и приблизившись к Ризмайеру.

— С этим абсолютно ничего невозможно сделать! — уверенно заявил второй советник. — Ничего! Увы, но ситуация в государстве сложилась именно таким образом, что…

— Хорошо, — удовлетворенно кивнув, император оборвал его словоизлияния и вернулся на место. Сев, он повернулся к сидящей рядом Гердинии: — Второго советника Криса Ризмайера снять с поста. На его место предлагаю рассмотреть кандидатуру рейка Ли Венсиро. Задачи новому советнику я поставлю лично.

— Я все поняла, повелитель. — Гердиния сделала запись. — Когда прикажете господину Венсиро приступить к обязанностям?

— Сейчас же, госпожа Кросс, сейчас же. Но для начала давайте определимся с другими кандидатами…

Закончив с Ризмайером, вышедшим из покоев на ватных ногах, император предложил немедленно пригласить всех новых членов Совета.

Все четыре новоявленных советника явились в рекордные сроки и заняли свои места за столом, где еще до обеда был принят ряд неожиданных решений. Оставшийся в меньшинстве Лодыгер не возражал ни по одному вопросу, Кросс же, откровенно скучавший и постоянно отвлекавшийся на какой-то стеклянный диск с цветными картинками, как понял Маджуро, целиком полагался на мнение жены, которая, в свою очередь, не сводила влюбленных глаз с императора.

«Забавный эффект, — подумал Лука. — Действие феромонов давно прошло, но чувства у Гердинии остались. Теперь бы не унизить ее ненароком, иначе врага хуже, чем оскорбленная женщина, не найдешь».

Его ли это мысли или Эск’Онегута, а может, и оригинального Маджуро, Лука не стремился понять. За последние сутки он привык к изменениям в мышлении — казалось бы, разумом он оставался все тем же подростком, но уже точно знал, что теперь все иначе. Это было сравнимо с тем, как о себе юном думает умудренный опытом человек — вроде бы и он, да только другой, без того багажа знаний, что появляется с годами. Только у Луки опыт многих лет, прожитых другими — Эск’Онегутом и Маджуро — впечатался в сознание чуть ли не мгновенно…

В итоге договорились (то есть Маджуро предложил, а остальные согласились) о следующем. Кресло первого советника Наута заняла Гердиния, сохранив за собой пост секретаря.