Маэстро

Марат скрипнул зубами, но промолчал. Про экзамен и медкомиссию он тоже слышал от коллег. Ленька Волк как-то за кулисами плакался, что трижды пересдавал этот экзамен, никак не мог запомнить, сколько тонн стали выплавляет наша страна в год и сколько тонн зерна собирают колхозы. Как будто эта информация кого-то за границей интересует. А если и интересует, вряд ли об этом начнут спрашивать артиста.

Но Марат зря переживал. Все формальности он прошел легко и быстро, даже с экзаменом особых проблем не возникло. Его попросили перечислить районы Москвы, с чем он отлично справился. Набитый икрой и водкой чемодан беспрепятственно пересек границу вместе со своим обладателем.

И вот снова Италия. Снова дорога из аэропорта в гостиницу в самом сердце Милана. Марат любовался городом и предвкушал концерты. Он подобрал чудесную программу. Правда, министерство культуры не могло не внести в нее коррективы и ему настоятельно советовали начинать концерты с «песен гражданского звучания». Как будто итальянцы поймут тексты на русском языке! Но Марат согласился: итальянская публика станет оценивать вокал и музыкальность, а в его репертуаре почти все «гражданские песни» написаны Рудиком, прекрасным мелодистом. Это народ где-нибудь в Ростове-на-Дону или Краснодаре может перекосить от текста, а итальянцам все равно.

Зато для второй части концерта Марик приготовил любимые неаполитанские песни и очень волновался, как воспримет публика его итальянский. Маэстро Чинелли много раз рассказывал, как жестоки могут быть миланцы, как освистывают певца за малейший огрех.

Мопс, сидевший в мини-автобусе рядом с Маратом, вслух восхищался Миланом. Это был его первый зарубежный выезд, и его переполняли впечатления. Музыканты, занимавшие задние сидения, тихо переговаривались, но их волновали другие темы. Клавишник утверждал, что они совершенно напрасно везут с собой «ФЭДы», мол, такого добра в Италии своего хватает, и никто их в комиссионке не возьмет. А везти якобы нужно было ботинки фабрики «Скороход». Остальные смеялись, что советская обувь в Италии нужна как в Туле самовары.

— А я вообще ничего не везу, — вдруг заявил Коля Горбачев, скрипка.

— Ну и дурак, будешь жить на суточные.

— И буду. Вы понимаете, что это спекуляция?

— А ты понимаешь, что на суточные ничего домой не привезешь? Жене туфли не надо? Дочке платье? Себе струны нормальные, а не наши, визжащие.

— Нормальные у нас струны! Я лично не хочу бегать по их магазинам и унижаться, впаривать фотоаппараты.

— Так не бегай и не унижайся, кто тебя заставляет?

Марик вполуха слушал разгоравшийся спор и думал, что по-своему правы обе стороны. Ему тоже категорически не нравилось, что приходится тащить тяжеленный чемодан с «экспортными товарами». Что придется искать какие-то варианты, обменивая все это добро на лиры. Но ребята говорили правильные вещи: без такой вот «коммерции» не выжить, ничего из зарубежных гастролей не привезти. Марат очень хотел купить в Италии кольца для них с Машей. Но, во-первых, где взять такие деньги? А во-вторых, велика вероятность, что драгоценности просто отберут на таможне. И не посмотрят, что он известный артист. Недавно Кигель рассказывал, что даже его на границе заставили открыть чемодан и предъявить содержимое. Ну он со свойственной ему прямотой и предъявил. Открыл крышку и вывалил перед таможенником ворох грязных рубашек, маек и носков. На гастролях-то никто не стирает, все везут домой как есть. Но это же унижение для артиста. Тебе специально демонстрируют, что ты никто и звать никак. Подумаешь, певец. Подумаешь, стадионы собираешь. Предъяви, что не спрятал в трусы валюту!

Все это удручало. И чем популярнее ты становился, тем больнее били по самолюбию подобные ситуации. И тем больше их становилось. А с другой стороны, старых мастеров вообще никуда из Союза не выпускали. Тот же Козловский, великий тенор, гений вокального мастерства, всю жизнь невыездной. И не за провинности, как сейчас бывает, а просто так. Его тоже звали лучшие театры мира, а Сталин сказал: «Никуда не поедешь». Вдруг, мол, не вернешься? И одним словом перекрыл ему все поездки. Сейчас Сталина уже нет, и родное министерство культуры наверняка выпустит заслуженного старика, если куда-то позовут. Но ведь уже не позовут. И возраст не тот, чтобы по заграницам кататься. Так и пропел всю жизнь соловей в железной клетке. А ведь голос уникальный, и талант уникальный, богом данный. Вот и подумаешь: а вправе ли родина распоряжаться своими одаренными сынами, держа их на коротком поводке?