Маэстро и их музыка. Как работают великие дирижеры

Процесс досмотра в аэропорту знаком очень многим. Определенные предметы, необходимые в нашей профессии, например палочки и футляры для них, вызывают тревогу у службы безопасности. Как я уже говорил, Тосканини доказал, что палочкой можно пользоваться как оружием. Обычно они делаются из дерева и должны быть способны выдержать определенную нагрузку: в конце концов, мы хлещем ими в воздухе, а они не ломаются. Однако когда их пакуют вместе с нотами и прочими необходимыми вещами, они нуждаются в защите. Палочки и их футляры могут стать объектами самого пристального внимания и любопытства.

Во время недавнего путешествия из Барселоны в Нью-Йорк меня внесли в особый список, потому что я летел под тремя именами, и разнообразные компьютерные программы не могли вычислить, что эти имена принадлежат одному человеку. На моем билете значилось «JohnFran Mauceri Sr.» («Sr.» обозначало «señor» — «сеньор», а не «senior» — «человек старшего возраста», хотя я и отношусь к этой категории); на карточке постоянного пассажира фигурировало имя John Mauceri; а в паспорте — John Francis Mauceri. Я очень быстро прошел паспортный контроль, а потом и предполетный досмотр, где меня спросили, что я делал в Барселоне; после этого я было радостно направился к выходу на посадку, но тут меня остановили на «особый досмотр».

Сев на стул, я передал сотруднику службы безопасности свой ремень, а потом туфли. Он надел специальную перчатку и ощупал снизу мои носки. Потом меня стали охлопывать и ощупывать, порой довольно навязчиво. После этого дело дошло до ручной клади. Вжик: спреи для носа и антисептик для рук. Вжик: энергетические батончики и книги. Вжик: футляр с палочкой и ноты. Футляр, которым я пользуюсь уже тридцать пять лет, — это белая трубка из поливинилхлорида, какие используют для сантехники. Она буквально неуничтожима, мало весит — и, очевидно, выглядит очень подозрительно.

Сотрудник службы безопасности явно испугался и отступил назад. Я улыбнулся и спросил: «Открыть?» Он ответил: «Si». Когда я это сделал, он бросил взгляд на коллегу. Я вынул палочку, безобидно помахал ей и сказал с улыбкой: «Догадайтесь, кем я работаю?» Он позвал на помощь, и подошел его коллега со словами: «Es director de orquesta. Es una batuta!» («Это дирижер оркестра. Это его палочка!») Тогда сотрудник решил — возможно, напрасно, — что я не опасен. Меня отпустили.

Мы, дирижеры, летаем по всему миру уже полвека, поэтому хорошо знакомы с контролем в аэропортах и на самолетах. Нас проверяли металлодетекторами, просвечивали рентгеном, хлопали по всему телу, просили включить и выключить компьютер, заставляли снимать туфли, лишали электробритв и часами держали под дождем — из-за атак Ирландской республиканской армии в Лондоне, разнообразных войн в Израиле и на Ближнем Востоке, угроз похищений со стороны итальянских коммунистов или терактов в Лондоне, Париже и Брюсселе. Я должен был лететь домой на рождество 21 декабря 1988 года тем самым самолетом авиакомпании Pan American, который взорвался в воздухе, — но я решил поменять билеты на утренний рейс. Я хорошо понимаю, что нам постоянно грозят опасности, которые всегда сопровождали цивилизацию. Просто они кажутся частью нашей работы и не отпугивают нас.

Все, кто путешествовал, знают, какие трудности с этим связаны. Номер дирижера в гостинице становится его офисом, студией, местом учебы и тренировок, а также спальней. Отель, который кажется таким уютным, когда вы отдыхаете, может создать дирижеру неудобства. Например, наши потребности в еде необычны. Нам нужно употреблять необходимый объем пищи в определенные моменты дня, что не совпадает с потребностями обычных постояльцев. Мы больше похожи на спортсменов, чем на бизнесменов, и точно не относимся к туристам.

^{Футляр из поливинилхлорида, из которого выглядывают две палочки}

После того как мы, исполнители, регистрируемся и соглашаемся — порой с неохотой — занять номер, который нам выделили (мой сын обычно задает вопрос: «Сколько номеров посмотрел папа?»), мы прикидываем в уме, куда можно положить каждый предмет из багажа. Мы должны знать, где разложить всё необходимое в этом пространстве, временно исполняющем роль палатки, офиса и дома. Когда мы согласились занять номер и начали распаковывать чемоданы, могут обнаружиться вещи, которые мы раньше не заметили. (Где фен? Сколько плечиков в шкафу? Есть ли вообще шкаф?) В Барселоне изысканный отель не предлагал полотенец для лица. В Брюсселе в номере не было выдвижных ящиков. («Прошу прощения, сэр, у нас нет мебели с выдвижными ящиками», — сказала мне женщина на ресепшене.) В месте, которое когда-то называлось Западным Берлином, перед тем как записывать оперу Эрвина Шульгофа «Пламя» («Flammen»), я оказался в лобби отеля «Швайцерхоф» с нотами, разложенными на батареях отопления, поскольку не нашлось достаточно больших столов.