Маэстро теней

– Тоби попросил повести его в Колизей. Ему нравятся статисты, одетые гладиаторами. – Она говорила о сыне в настоящем времени. – У нас мало денег. Мой диплом по античной филологии позволяет мне время от времени давать уроки латыни, но я свожу концы с концами, работая уборщицей. Поэтому, когда Тоби просит чего-то, что не требует расходов, я соглашаюсь. Поездка в метро, мороженое – это несложно и недорого, правда? Несколько дней назад я купила ему бейсболку с гербом Рима. На лотке, за пять евро. Видели бы вы, какое у мальчика было лицо, когда я вручила ему подарок. Он просто не мог поверить. И теперь носит ее, не снимая. – На грустном лице Матильды появилась улыбка. – Когда мы в тот день гуляли, он показывал пальцем на все подряд и задавал вопросы: «Мама, зачем здесь эта арка? Мама, почему у гладиаторов на шлеме щетка?» Вы же знаете период, который проходят детишки в три года, верно? – Она сделала еще затяжку. – Прекрасный был день, солнечный. Я точно не помню, как это случилось. Знаю только, что выпустила на мгновение его ручку, потом обернулась – а его уже нет.

Сандра почувствовала, что с этого места Матильде стало труднее рассказывать.

– Я бросилась искать его, думала, что он просто отошел немного в сторону. Но не хотела далеко уходить, иначе он потерял бы меня из виду. Останавливала людей, спрашивала, не видели ли они мальчика в бейсболке с гербом Рима. Люди качали головой и шли дальше, как будто не хотели иметь ничего общего с кошмаром, который переживала я. Только когда я стала выкрикивать имя Тоби, на меня обратили внимание. Мимо проходил полицейский патруль, я остановила ребят и попросила помощи. Потом говорили, что я слишком поздно обратилась к полиции. Может, и так, я не знаю, сколько времени на самом деле прошло, главное – моего сына больше не было. – Она сделала последнюю затяжку и большим пальцем раздавила окурок в пепельнице. – Вот и все. – Она помолчала. – Люди думают, что в таких случаях все происходит как в мелодраме. В действительности все самое плохое случается очень просто. – Женщина уставилась куда-то в пространство перед собой.

Маркус понял, что взгляд ее направлен на дверь. Он увидел отметки на стене, около двадцати. Они шли снизу вверх, были разного цвета, с разной датой. Последняя, верхняя, была зеленой, и рядом надпись: «103 см – 22 мая». По прошествии девяти лет едва ли не только эти зарубки доказывали, что Тоби вообще жил на свете. Ребенок, который не мог больше вырасти, который навсегда остался трехлетним, хотя ему и должно было исполниться двенадцать лет. Маркус вспомнил куклу в натуральную величину, которую видел в доме Кукольника, и содрогнулся.

– А что было потом? – не отставала Сандра.

– Газеты и телевидение вцепились в это дело. Сначала все были со мной солидарны. Но после фотографий и фильмов все изменилось. Тот факт, что моего сына видели все время исключительно со мной, возбудил подозрения. Сначала люди стали шептаться, это как водится. Мне не могли простить того, что я мать-одиночка, что у меня нет ни мужа, ни друга, нет мужчины, который помогает растить Тоби. И недоверие, по их мнению, явилось заслуженным мной наказанием. В принципе, я их понимаю… Трудно признать что-то столь для тебя непривычное, смириться с мыслью, что кто-то может «потерять» любимое существо. Ведь ты уверен, что с тобой такого никогда не случится. – Матильда покачала головой. – Журналисты считали так же. Им даже не нужно было писать открытым текстом, хватало намеков. Никто больше не верил мне. Полицейские не высказывали это прямо, но я чувствовала, что их отношение ко мне изменилось. Они перестали верить мне, сомневались, что я говорю правду. Полагали, будто я что-то сделала со своим ребенком – что-то плохое. Меня еще не вызывали на допрос, но в глубине души я знала, что они уже не ищут похитителя, а собирают улики против меня. То был вопрос времени: в один прекрасный день они позвонили бы в дверь и увели бы меня в наручниках… И знаете что? Мне было все равно. – Она закурила следующую сигарету. – В тот момент мне было безразлично, арестуют ли меня, осудят ли. Раз уж мне суждено прожить остаток жизни без Тоби, не важно, где это будет. В тюрьме или в этом доме, какая разница. Горе никуда не денется. Ибо в одном все они были правы: в тот майский день только я могла предотвратить исчезновение Тоби.

Сандра взглянула на Маркуса. Оба чувствовали свою вину: это из-за них женщине пришлось вернуться к мучительным воспоминаниям. На этот раз пенитенциарий взял слово:

– Синьора Фрай…

– Матильда, прошу вас.

– Хорошо, Матильда… Вы, должно быть, спрашиваете себя, почему мы явились именно этой ночью. Вы решились принять нас, наверное предполагая, будто у нас есть какие-то новости.

– Я не удивлена, – тут же отозвалась женщина. – Напротив, я вас ждала. Не именно вас, разумеется, но надеялась, что кто-то придет и поможет мне.

Маркус и Сандра снова переглянулись в недоумении.

– Кто-то должен помочь вам? – переспросила агент полиции.