Мафия СС

Специальный посланец Си-ай-си так и не встретился с анонимным информатором. Тем не менее в трех полученных одно за другим посланиях тот снабдил его, как говорится, «динамитом». Он, в частности, писал:

«Еще не поздно предпринять необходимые меры для того, чтобы избежать взрывов в час «Ж», то есть по плану «Жанна».

В течение двух суток Си-ай-си смогла убедиться в исключительней ценности этих сведений, обнаружив десятки складов с оружием. Капитана интриговала одна деталь в документах, захваченных в лагере противника и подлежавших сожжению после прочтения: все шифрованные номера нацистских агентов начинались с буквы У.

Анонимный корреспондент утверждал, что шефа агентов У следует искать в департаментах севера или востока. Еще одна деталь: этот таинственный шеф слегка прихрамывает. Не исключено, добавил он, что он бывший сотрудник французской полицейской службы безопасности.

Американец поморщился от досады, бросив письмо на стол.

— Черт возьми, — проворчал он, — это все равно что искать иголку в стоге сена!

Он налил себе двойное виски и залпом выпил. В это мгновение заработал телекс. Это было сообщение, посланное из Страсбура его другом, французским комендантом полковником Амбрози:

«…В ходе поспешной эвакуации из Страсбура немецких войск черный автомобиль с номерами немецкой администрации потерпел аварию перед мостом Кёль. Автомобиль врезался в столб, шофер погиб, а единственный пассажир потерял сознание, но он лишь легко ранен. Французская военная служба безопасности арестовала его».

Амбрози предлагал капиталу Александеру немедленно прибыть в Страсбур…

У американца появилась ощущение, что союзникам в руки попала крупная дичь. Он налил себе еще стакан, предчувствуя удачу… Развернул большой платок и шумно высморкался. Этот декабрь в Париже был поистине тягостным. Целыми часами шел дождь со снегом, застилая окна.

Утром 29 декабря в Страсбуре капитан Александер толкнул дверь французской военной службы безопасности. Ее местное отделение располагалось на вилле в богатом квартале на Клотцштрассе, как именовала эту улицу немецкая табличка.

На первом этаже полковник Жан Амбрози тепло приветствовал американского офицера. Расследование показывало, что человек из потерпевшей аварию машины был не просто безвестным эльзасским служащим, работавшим, как многие другие, на рейх.

Со своей стороны военная служба в Меце вела расследование, пытаясь установить, не занимал ли этот человек важный пост в ЗИПО — в полиции безопасности фашистской Германии. Арестованный, судя по всему, вел образ жизни добропорядочного буржуа с женой и дочерью, в квартире из пяти комнат в старом районе Страсбура.

Основательно изучив его досье, капитан Александер убедился, что за спокойным поведением этого вроде бы заурядного служащего скрывается некая тайна.

Час спустя арестованного в наручниках доставили на первый этаж виллы. Александер сразу заметил, что арестованный хромал, но тщательно скрывал это. «Любопытное совпадение, — подумал он. — Не имеет ли тот же дефект неизвестный главарь нацистов, окопавшихся в освобожденной Франции?»

Александер обнаружил удивительное сходство арестованного с известным голливудским актером Сиднеем Гринстритом. Настоящий двойник! Он провел рукой по глазам. Раньше он был театральным агентом в Соединенных Штатах.

— Уточните еще раз ваши имя и фамилию, — сказал он.

На этом допросе, который велся на французском языке, человек тоже отвечал по-французски, но с едва заметным акцентом и растягивая слова.

— Уриг Манфред, родился в Страсбуре в 1893 году. Служил во французской полицейской службе безопасности, получил назначение в специальный отдел в 1939 году. С июля 1940 года вновь стал немцем.

Уриг напомнил о присоединении Эльзаса к рейху и привлечении к труду в принудительном порядке всех бывших французских служащих. Нет, он вовсе не сотрудничал с немцами, он лишь подчинялся приказам Берлина, как это делало старшее поколение в 1914—1918 годах. Французская судебная практика, напомнил он, учитывает это жестокое расчленение эльзасцев и не считает их предателями.

Американец слушал, стиснув зубы. На него с притворным добродушием смотрели близорукие глаза. Проглядывавший в них живой ум явно пытался скрыться за тяжелыми веками, подобно крабу, который зарывается в песок. Он заметно начал нервничать, когда спросили о его хромоте.

— Эта проклятая авария! Этот чертов мост Кёль! — пробормотал он, вытягивая ногу.