Мафия СС

Получив от него телеграмму с подтверждением, сформулированным крайне осторожно, я отправился в путь, делая по дороге небольшие остановки. Не скрою, мне хотелось проникнуть в недра НДП, чтобы изнутри изучить ее социальную базу. Моей первой остановкой по пути в Ганновер — в эту новую «коричневую цитадель» — стал маленький рейнский городок. Там я оказался потому, что мой немецкий друг, сопровождавший меня, предложил заглянуть в пивную, где сохранились традиции «былых времен». В зале, заставленном столами из светлого дерева, нам подали сосиски, тушеную капусту и хрен, намазанный на хлебцы. Собирались там по обыкновению представители средней буржуазии.

Мало-помалу молодые посетители пивной начинали приходить в возбуждение, тогда как пожилые люди сидели тихо, уткнувшись в газеты, в том числе в такие, как «Зольдатенцайтунг» и «Национальцайтунг»[37].

В этой пивной я испытывал чувство, что ничто не изменилось со времен 30-х годов… Те же раскрасневшиеся от пива лица, те же сжатые кулаки, оглушительно стучащие по столу, то же отвращение при упоминание о «гнилой» демократии. Об НДП говорили так же, как тридцать пять лет назад о НСДАП, — с победоносным металлическим блеском в глазах.

Я выступил в роли исповедника, задав несколько невинных на первый взгляд вопросов. То, что я был гражданином США, когда-то воспитывавшимся в одном из самых суровых интернатов старой Германии, вызывало ко мне полное доверие.

Мне сообщили «добрые вести»: в Тюбингене, в университетском городе, половина избирателей, голосующих за НДП, люди моложе 30 лет. «То, что у шестидесятилетних руки в крови, мне понятно, но что происходит с молодежью?» — задумался я.

В Райхертсхаузене, в Баварии, НДП набрала 92 процента голосов. Бургомистр, бывший солдат дивизии «Дас рейх», повторял, что он гордится тем, что принадлежал к СС… В провинции Гессен известный медик д-р Мюллер заявил журналистам: «Я проголосовал за НДП, поскольку ни у какой другой партии я не нахожу настоящей программы, построенной на идеалах».

На следующий день по дороге в Ганновер пришлось остановиться на заправочной станции. Служитель сказал, улыбаясь: «В НДП не хватает только букв «С» и «А», чтобы стало НСДАП».

— И многие думают так же, как вы?

— К счастью, да! В моей семье все против НДП. Мой отец шесть лет отсидел в концлагере из-за своих социалистических убеждений.

— Ваш отец получил какую-нибудь компенсацию от боннского правительства?

— Вы шутите! Вознаграждение «за ущерб» получают вдовы нацистских «жирных затылков». А для бывших участников Сопротивления, для антифашистов средств не хватает.

Служащий бензоколонки был прав. Западногерманский суд до сих пор не возбудил дела против 250 известных военных преступников. Хемпен, палач лагеря Кёлен в Лотарингии, занял высокий пост в полиции Ольденбурга; шеф гестапо в Париже Курт Лишка работал в системе страхования в Дюссельдорфе, а его помощник д-р Генрих Иллерс стал председателем суда по социальным вопросам в Нижней Саксонии.

Приехав в Ганновер, я, внутренне собравшись, отправился к представительному зданию НДП. Там все напоминало армейский штаб: пронзительные звонки телефонов, телеграммы, секретари, суетливые посетители. К моменту встречи с «фюрером» Тадденом я взял себя в руки. Действительно ли НДП замаскирована столь искусно, что к ней не придерешься даже с помощью конституции?

— Остерегайтесь этого ловкача, занимающегося подрывной деятельностью в рамках закона, — посоветовал мой друг-немец. — Он никогда не говорит то, что думает, и никогда не пойдет на откровенность в незнакомом ему окружении. Он многому научился у главарей американского ку-клукс-клана.

Дверь отворилась, и вошел Адольф фон Тадден, сорока пяти лет, рост 1,90 метра, глубоко запавшие, вылинявшие голубые глаза, бледное отечное лицо. На нем был мятый и, казалось, тесный костюм. Он протянул мне вялую руку. Мы расположились по обе стороны стола. Между нами — кофейник, в корзине для бумаг — пустая бутылка из-под шампанского. Напротив меня на стене — карта Федеративной Республики Германии. Этот барон из Померании раньше мог бы быть предводителем какого-нибудь средневекового ордена. Он считает, что принадлежит к расе господ. Быстрым взглядом скользнул по моей визитной карточке: «Герр журналист, я к вашим услугам!»

Разговор носил протокольный характер. В течение трех часов я задавал фон Таддену вопросы по многочисленным «горячим» проблемам: о границе по Одеру — Нейсе, пангерманизме, Арабской лиге и новой Германии, об отношениях его партии с организациями «Шпинне» («Паук») и «ОДЕССА»[38], о числе бывших эсэсовцев в рядах НДП, о терроризме в итальянском Тироле, о возможной коалиции НДП с ХДС — партией тогдашнего канцлера Кизингера.

В течение всего интервью фон Тадден намеренно лгал. И лишь иногда, когда это его устраивало, он кокетливо говорил правду. Да, немцы, оказавшиеся в Южной Америке, настроены еще более реваншистски, чем НДП, признавал он. Ряд кварталов южноамериканских городов, где преимущественно живут немцы, полностью состоят из членов НДП.