Мафия СС

— Какой позор! — воскликнул караульный. — Вас, герр профессор Лейббранд, заставили дать подписку, как какого-нибудь злодея! Вас, бывшего офицера с многочисленными наградами! Выдающегося человека! Бедная Германия, как она изменилась!..

Ган в свою очередь был обвинен в том, что «приказывал или допускал» убийство узников тюрьмы в Варшаве. Этот процесс продлился год, и прокурор потребовал по 47 пунктам обвинения пожизненного заключения (в ФРГ нет смертной казни.) Однако в 1969 году все еще продолжалось очередное, одиннадцатое по счету, расследование с целью определить ответственность бывшего гестаповца за отправку тысяч польских военнопленных в Освенцим и Майданек. Суд Гамбурга сослался на «неубедительность свидетельских показаний, представленных по прошествии стольких лет».

Одновременно с Ганом перед судом предстал его помощник, эсэсовец Томас Виппенбек, тоже шестидесяти пяти лет. Он был приговорен к двум годам тюрьмы «за простое соучастие», но поскольку Виппенбек только «подчинялся приказам», он был освобожден от отбывания срока…

Эсэсовец Хорст Вагнер, бывший сотрудник Гиммлера и Эйхмана, с 1958 года «ждет» приговора суда в Эссене, Он обвиняется в истреблении 356 664 русских, поляков, евреев, греков, французов, венгров, голландцев, датчан, итальянцев, которых он отправил на фабрики смерти в Треблинке, Майданеке, Берген-Бельзене, Освенциме и др. Адвокат Вагнера добился отсрочки суда, ссылаясь на «слишком слабое» здоровье своего клиента. Один за другим специалисты-медики спешно направляли пространные медицинские заключения секретарю суда: отоларинголог, офтальмолог, ортопед, психиатр, психоаналитик… Среди них не хватало только заключения специалиста по педикюру.

Дело было отложено до июня 1971 года. Год спустя, 26 мая 1972 года, за три дня до начала процесса, Вагнер перенес операцию на правом глазу. Заседание суда вновь было отложено. В июле 1972 года, после четырнадцати лет следствий и экспертиз, процесс был снова отсрочен. Что случилось на этот раз? Повреждение позвонков. Пациент терпел адские боли в области четырнадцатого и пятнадцатого позвонков. 24 августа того же года Вагнер лег в клинику для операции.

«Бедный» Вагнер! Он по-прежнему на свободе и окружен заботами сиделки, которая приходит к нему домой в Эркрате, пригороде Дюссельдорфа.

9 февраля 1942 года. Древний Краков. В камине роскошной резиденции гитлеровского генерал-губернатора в Польше потрескивает огонь. Снег застилает окна.

Генерал-губернатор Франк принимал в тот день именитого гостя. Радушным жестом он предложил ему сесть в огромное кресло перед камином XIV века, украшенным дорогим фаянсом и золотой инкрустацией. «Именитым» гостем был сам рейхсфюрер Гиммлер, сопровождаемый восемью адъютантами и функционерами с Принц-Альбрехтштрассе, державшимися на почтительном расстоянии. Среди них Вагнер, недавно переведенный из ведомства Риббентропа в РСХА, подчиненное Гиммлеру.

— Вы требуете слишком многого, герр рейхсфюрер! — сразу же приступил к делу Франк. — 300 тысяч поляков! Месяц назад, во время визита шефа еврейского сектора оберштурмбаннфюрера Эйхмана, я уже представил некоторые оговорки на этот счет.

— Знаю, Эйхман говорил мне об этом, — отрезал Гиммлер.

— Герр рейхсфюрер, в Берлине у вас свой стиль работы. Здесь, в Польше, мы должны приспосабливаться к местным условиям и действовать методично. Мы умеем быть жесткими. Однако польский резервуар, который доверил мне фюрер, не так уже неистощим. Боюсь, что, если слишком натягивать веревку с повешенным, она может оборваться. Все министры в Берлине требуют от меня рабочей силы и сырья. В нашей войне против России Польша должна сделать невероятное усилие, я это знаю. Но так ли уж необходимо поставлять Эйхману то огромное количество поляков, которое он от меня требует? И похоже, только для того, чтобы не пустовали 2-й и 3-й блоки, построенные для его «специальной операции»?

Франк сделал легкий жест рукой, встал, прошелся по круглой комнате, приблизился к окну, откуда можно было окинуть взглядом мощеную площадь, где патрулировал отряд эсэсовцев. Ночной пейзаж под белым саваном…

— В конце концов, берите людей, которые вам нужны, герр рейхсфюрер. В Берлине виднее, что нужно делать. Я уже говорил Эйхману: я умываю руки. Мой доклад Шпееру и в министерство экономики будет отправлен завтра. Мне трудно поставить тысячи человек одновременно для блоков и для военных заводов.

Перед тем как покинуть Франка, Гиммлер представил ему своего помощника Вагнера, который будет связующим звеном с Эйхманом. Этот усердный функционер должен был запустить административную машину, которая по требованию Берлина сортировала бы людей в четырех концлагерях, находившихся в ведении РСХА. Уезжая из Кракова, Гиммлер выглядел довольным. Теперь представлялось возможным ускорить истребление поляков, не считая 30 тысяч русских пленных, а также евреев, судьба которых была решена. Геноцид в отношении славян, которого требовал фюрер, развертывался намеченными темпами. Соседство поляков не должно было мешать «тысячелетнему рейху» в будущем.