Мафия СС

В течение получаса Цви всемерно демонстрировал дружелюбие и гибкость, утверждая, что ничего от меня не скроет… Довольно скоро, после того как он повторил фразу о «горстке решительных людей, способных на все даже во франкистской Испании», я понял, что более или менее точный план у него еще не созрел. Если он явился ко мне в такой неурочный час, то, совершенно очевидно, в надежде на то, что, зная подноготную дела Эйхмана, я смогу снабдить его чем-то ценным. Он хотел по возможности быстро рассеять сомнения остальных участников операции. Кстати, о них он говорил весьма туманно: какой-то профсоюз вместе с федерацией бывших узников якобы предложил ему, сказал он мне, не утруждая себя доказательствами, аванс в 3 миллиона бельгийских франков (60 тысяч долларов).

Мне бросился в глаза энтузиазм, с которым он говорил о других финансовых поручительствах, обещанных ему. В Нью-Йорке журнал «Лук» якобы готов заплатить ему 100 тысяч долларов за «подробное» интервью арестованного Дегреля при условии, если в нем будут содержаться сведения о местонахождении Мартина Бормана. Центр по розыску военных преступников во Франкфурте якобы тоже пообещал ему такую же сумму… Короче, Алдуби, согласно его собственным словам, был одновременно вершителем правосудия и неустрашимым журналистом, мечтавшим заполучить главный выигрыш в серии «великих репортажей». «Дайте мое два дня на размышление», — сказал я ему на прощание.

Мой ночной гость, несмотря на его недомолвки, пробудил дремавший во мне более двадцати лет интерес к личности Дегреля. Я никогда не верил, что среди приверженцев Гитлера были правоверные католики, равно как и добродетельные протестанты.

Два или три телефонных звонка в Брюссель, встреча с одним из друзей из Израиля, который временно жил в парижском квартале Бастилия, старое измятое досье, извлеченное с верхней полки шкафа — и я возобновил расследование. Серия фотографий, сделанных во время Нюрнбергского процесса, оживила в памяти курьезные распри между «апостолом нового порядка» и… вермахтом. 26 января 1943 года генерал Редер, отвечавший за положение в Бельгии, направил своему командованию в Берлин резко отрицательную характеристику главаря рексистов:

«Популярность партии рексистов из-за неуравновешенного характера Дегреля и его слабых организаторских способностей стремительно падает… Число ее представителей в парламенте сократилось с 21 депутата в 1936 году до 4 — в 1939 году… Когда Дегрель вновь объявился в Брюсселе в июле 1940 года, германская администрация попыталась заручиться его поддержкой. К сожалению, другие германские службы, в частности в Париже, пробудили в нем безрассудные надежды. Наша администрация не могла потакать его диктаторским замашкам, его непостоянному и импульсивному характеру…»

Действуя в обход вермахтовских генералов с моноклями, Дегрель установил в то время тесные контакты с рейхсфюрером СС Гиммлером. Бывший воспитанник иезуитов, восторженный поклонник фюрера, он стал вхож в кабинет человека, ежедневно решавшего вопросы жизни, и смерти тысяч европейцев. Гиммлер, увлекавшийся генеалогией и оккультизмом, забавлялся, слушая этого валлонца, одержимого арийскими концепциями, который обещал покорить миллионы добрых католиков. В свою очередь и Кальтенбруннер полагал, что Дегрель является превосходным приобретением. Он присвоил ему высшее офицерское звание СС. Однажды сам Гитлер подтвердил свое удовлетворение по поводу того, что мог причислить Дегреля к своему окружению.

Когда Цви Алдуби, довольно обеспокоенный, вертя шляпу в руках, вновь пришел ко мне, я сообщил ему о некоторых сведениях, полученных в то утро:

— Как известно, в частности из репортажа Франсуа Бриньо в «Пари-пресс», Дегрель живет в Севилье, а не в Мадриде. Важная деталь: он никогда не был натурализовавшимся испанским гражданином. Благодаря оказываемому ему покровительству, он пользуется удостоверением на имя Хуана Санчеса[43]. Его занятия неясны: что-то вроде представительства германских фирм в Испании, продажа недвижимости и т. д.

Я сухо добавил:

— Его адрес, который держится в секрете, — вилла «Карлина» в местечке под названием Константина, в нескольких километрах от Севильи. Верный слуга, два пса-волкодава и сейф, в котором заперты незначительные бумаги… Ваш нацист сейчас без денег и без связей.

Очевидно разочарованный холодностью моего тони, Цви разгорячился: