Мафиози из гарема

– Какая распущенность! – восхищенно протянул юный Абдул-Надул, с интересом вникающий в повествование. – Надеюсь, эту прелюбодейку посадили на кол.

– К счастью, обошлось без этого, – покачал головой Антипов. – Потрясенный художник пребывал в смятении. Девушка была так прекрасна, а любовь ее так пленительна и необычна… Добавим сюда привкус тайны и будоражащее чувство опасности… Словом, художник совсем потерял голову. Он был влюблен и искал встречи. Наконец ему удалось проникнуть в гарем…

– Г-хм, – поперхнулся слушавший с разинутым ртом султан. – Как же это ему удалось? Расскажи, и я приму меры, чтобы больше никто, никогда…

– Подожди, сейчас не об этом, – бесцеремонно перебил сиятельного повелителя Антипов. Тот грозно нахмурился, но повествование было слишком захватывающим, чтобы казнить наглеца немедленно, и султан решил повременить с наказанием. – Рискуя жизнью, художник разыскал прекрасную обольстительницу. Пав к её ногам, он клялся в любви, предлагал увести ее из гарема, но девушку словно подменили. С ледяной жестокостью она велела ему убираться прочь. Шум голосов привлек евнухов, художника обнаружили. Ему едва удалось оторваться от погони и нырнуть в машину времени…

– Куда нырнуть?!

– В машину времени. Это, знаешь ли, такой аппарат, который позволяет путешествовать из сегодняшнего дня в завтрашний или вчерашний. А то и вовсе во времена жизни своих предков или даже самого пророка Мухаммеда.

– Не богохульствуй, презренный! – взревел султан. – Лишь Аллаху ведомо прошлое и будущее, ты же – гнусный фигляр, осмелившийся посягнуть на божественное…

– Не шуми, малыш, – прервал светлейшего Антипов. – Я не фигляр. Я твой папа. – Он выдержал эффектную паузу, наблюдая за тем, как вытягивается лицо обескураженного султана. – Только сейчас я понял, почему прекрасная наложница старого Абдул-Надула меня прогнала. Она добилась своей цели: забеременела и родила главе империи мальчика, чтобы стать затем султан-валиде. У тебя ведь нет больше братьев?

– Братьев нет… – растерянно подтвердил сиятельный правитель, но тут же опомнился и пошел в наступление: – Как смеешь ты называть себя моим отцом? Гнусный чирей на теле земли! Никогда еще камни Истанбула не слыхивали столь кощунственных речей. Да ты и старше-то меня от силы года на три! Ты безумец, опасный и наглый. Сейчас я кликну стражу…

– Подожди, великий султан. Я понимаю твое негодование. Но могу доказать справедливость своих слов. Хочешь, я нарисую твою матушку такой, какой она была тогда, в молодости? Если мы с тобой почти ровесники, то признай, что я не мог увидеть ее до того, как она попала в гарем. А уж после – тем более. Смотри…

Он сорвал с головы тюрбан, отцепил эгрет с фальшивым бриллиантом и принялся быстро корябать прямо на стене.

– Ты джинн, принявший облик человека! – в страхе отшатнулся султан, вглядываясь расширившимися глазами в явившееся перед ним женское лицо. – Да, это моя мать. Юная и прекрасная. Сейчас ее красота потускнела, но прежде она выглядела именно так. – Он перевел пристальный взгляд на Антипова. – Только колдовство могло открыть тебе ее облик. И только колдовством можно объяснить твое умение ТАК рисовать.

– Ну вот, то «чирей», то «джинн»… Остынь, сынок, сколько можно повторять: я – твой отец! Садись и слушай.

И перед завороженным султаном поплыли картины жизни далекого будущего. Вряд ли Абдул-Надул мог осознать, что такое корреляция силовых полей или симбиоз пространственно-временных сечений. Привычный для Антипова аэробот представлялся ему чем-то вроде летающей арбы, а Институт Исследования Истории – этаким медресе, в тесных стенах которого ученые мужи днями и ночами переписывают старинные манускрипты. Но Антипов был хорошим рассказчиком, а юный султан обладал пылким воображением. С самого детства он ощущал в душе неосознанное томление, неудовлетворение собственной жизнью и тягу к чему-то необъятному. Эти смутные порывы, способные человека слабого довести до помешательства, находили выход в живописи. Стоило наследнику престола взять в руки кисть, как его душа отрешалась от действительности, уносясь в неведомые дали.

– Таких сказок я еще не слыхивал! – прошептал султан, когда Антипов наконец сделал паузу.

– Это не сказки. Помнишь краски, которыми были написаны принесенные мной миниатюры?

– Еще бы! Таких цветов в Истанбуле не знают.

– Они из будущего.

– Может быть, – задумчиво протянул Абдул-Надул. – А может, и нет. Много чудес привозят к нам с берегов заморских.

– Если ты пойдешь со мной, я покажу тебе машину времени.

– Заманишь в ловушку, а потом воспользуешься нашим сходством, чтобы самому стать султаном? – понимающе ухмыльнулся наученный опытом сиятельных предшественников правитель.

– Нет, это уже ни в одни ворота не лезет! Что за молодежь пошла? Ничего не хотят слышать!

– Не возмущайся, «папочка», ты меня и дня не воспитывал. Все путешествовал по каким-то вертикалям. – В глазах юного султана мелькнул лукавый огонек. – Ладно, я согласен. Покажи мне машину времени.