Мафиози из гарема

«Я шарик, я шарик, как слышно? Прием! Я маленький шарик, плоский, как кубик… Я почти расстался со звездами… Мне тесен этот ми-и-ир!»

Глава 9

— Иван Иванович, кофейку? — услышал Птенчиков голос Егора. Он приоткрыл глаза и впрямь увидел своего бывшего ученика, участливо протягивающего небольшую глиняную пиалу.

— Ты мне не мерещишься? — на всякий случай поинтересовался Иван.

— За кого вы меня принимаете! — возмутился Егор, потом немного подумал и опасливо уточнил: — А правда, за кого?

— За Егора Гвидонова, гения и шалопая.

— Ну, тогда все в порядке. Вы хлебните горяченького, легче станет.

Иван принял от него пиалу, до половины заполненную слоем гущи, и пригубил едва теплую, горькую жидкость.

— Ну и гадость… Это может понравиться только Мамонову с его извращенными гастрономическими вкусами. — Птенчиков взглянул на своего ученика: — Что ты делаешь в казино?

— Возвращаю вас на грешную землю. Когда Варвара услышала, что мир стал вам тесен, она чуть не вломилась в чайхану, кроша всех встречных на заварку. Едва убедил ее не нарушать местных традиций, удерживающих женщин на расстоянии от контактов с незнакомыми мужчинами, и сменить меня на посту в машине времени.

— Значит, сейчас она караулит Антипова?

— Ага. Кстати, вам удалось разыскать сына вдовы?

— Нет. Но я обнаружил его тюбетейку. Она надета на голову крупье, и мне кажется, что это ужасно.

— Неужели тюбетейка ему так не идет? — удивился Егор и вытянул шею, стараясь поверх игроков рассмотреть этого нестандартного субъекта.

— Ты неправильно понял, — поморщился Птенчиков. — Для того чтобы юноша расстался с вышитой матерью тюбетейкой, нужны были исключительные обстоятельства. Не знаю, жив ли он сейчас…

— Жив, — раздался рядом незнакомый голос. — И пожалуйста, слезьте с моей ноги, она совсем затекла.

Птенчиков проворно откатился в сторону и уставился на взъерошенного парня атлетической комплекции, приподнимающегося с ковра.

— Кто ты, а мираж в песках пустыни, — украшение барханов и загадка для путников?

— Я Самид, сын Фатимы, овдовевшей три года назад. Правильно ли я понял, добрые незнакомцы, что вы меня разыскивали?

— И не только мы! — подбоченился Иван. — Мать с ног сбилась, все глаза выплакала, а он знай себе в казино полеживает! Так проигрался, что домой идти страшно?

Самид печально покачал головой:

— Ошибаешься, чужеземец, я в выигрыше.

Он полез за пояс — и вдруг возмущенно завопил, потрясая кулаками в сторону игрового стола:

— Ах, шайтаново отродье, обчистили! Да завяжутся ваши кишки узлом вокруг коленок, да превратятся ваши кошельки в скорпионов и ужалят за…

— Тише, тише, — потянул его за рукав Гвидонов. — Сейчас секьюрити примчится, а это нам совершенно без надобности.

— Кто примчится? — опешил сын вдовы.

— Не бери в голову. Расскажи лучше, что с тобой произошло.

Самид сжал руками виски, безуспешно пытаясь вдавить их куда-то внутрь черепа:

— О, горе мне, неразумному! Подстелил шайтан свой гнусный хвост на моем пути, а я об него и споткнулся…

— Ты к делу, к делу переходи, — подбодрил его Егор.

Парень запнулся, лишенный разгона, однако сумел пересилить себя и весьма толково изложил недавние события:

— В это казино я прихожу уже пятый раз. Четырежды удача улыбалась мне, и четырежды я ее упускал, проигрывая последнее. В этот раз я решил быть умнее. «Как только удвою принесенную сумму — сразу же покину чайхану!» — поклялся я себе. Первые ставки я делал осторожно, не рискуя кинуть все на кон в надежде на выигрыш, но деля и деля свои деньги, чтобы иметь шанс отыграться в случае невезения. Но удача отвернулась от меня! Ни одна моя ставка так и не выиграла. Деньги закончились, слепое отчаяние сдавило мой мозг. Я кинул на кон тюбетейку…

— Ага, — многозначительно хмыкнул Птенчиков.

— И проиграл! Тогда я снял пояс…

— И тоже проиграл.

— Нет, выиграл. Я вернул свой пояс, а деньги поставил снова. И снова выиграл! И так продолжалось семь раз подряд. Я вернул деньги, проигранные сегодня, и деньги, проигранные прежде.

— А тюбетейка?

— Тюбетейку присвоил крупье! Он надел ее на свою дынеподобную голову и решительно отказался отдавать мне в качестве выигрыша.

— Безобразие! Произвол и надувательство, — возмутился Гвидонов.

— Истинно говоришь, мудрый чужеземец, — благодарно взглянул на него сын вдовы. — Что мне оставалось делать? Я не мог вернуться домой без тюбетейки. Как бы я сказал матушке, что не сберег ее подарок?

Егор сочувственно шмыгнул носом.

— Я сел покурить и подумать, как бы побороть беду, — продолжал Самид, не замечая многозначительных взглядов, которыми обменялись его слушатели. — Сам не понимаю, как я уснул… Дальнейшее вам известно.

— Ни денег, ни тюбетейки, — подвел итог Гвидонов. — Да, брат, не пофартило.

Он взглянул на учителя, вновь начинающего увязать в задумчивости.

— Давайте-ка поскорее выберемся на свежий воздух, а там прикинем, как быть.

Они поднялись с ковра и направились к выходу, однако на пути тут же возник старец с подносом:

— Куда же вы, почтеннейшие?

— Дела, дедуля, — развел руками Егор.