Мафиози из гарема

Надо сказать, полномочия начальника черных евнухов были чрезвычайно велики: он не только следил за порядком в полном интриг и амбиций коллективе гарема, не только ведал продвижением или низвержением фавориток султана, — пользуясь безусловным доверием как повелителя, так и его матери, он выполнял их наиболее конфиденциальные поручения, а также был связным между султан-валиде и высокими сановниками государства. Кроме того, он оказывал немалое влияние на все назначения как в самом серале, так и за его стенами. Естественно, он был членом Тайного совета и, пожалуй, ориентировался во внутриполитических веяниях даже лучше, чем сам великий визирь. Начальника черных евнухов боялись. Его старались подкупить и привлечь на свою сторону. Со временем он превратился в самого корыстного чиновника Оттоманской империи, и никто не мог быть уверен, что мрачный взгляд взвешивающего в руке тяжелый кошель Угрюма-Угу гарантирует «дарителю» безопасность или поддержку.

Комнаты султан-валиде и Черного евнуха были соединены узким коридором. Эта территория была заповедной — встречи хозяйки и ее приближенного слуги проходили вдали от любопытных глаз и ушей. При дворе даже ходили слухи, что их общение носит характер не только интеллектуальный, но развивать эту тему никто не решался.

Угрюм-Угу отличался тяжелым нравом и непредсказуемостью. То он часами бродил по гарему, повергая в трепет его население, то вдруг надолго исчезал по каким-то неведомым делам. Все к этому привыкли и не удивлялись: правая рука султан-валиде подчинялась только своей хозяйке. В ту ночь, когда великий визирь обнаружил во дворце человека, как две капли воды похожего на султана, разыскать Черного евнуха не удалось. Проклиная его таинственность, Осман-Ого с нетерпением дожидался утра, чтобы доложить султан-валиде о появлении «близнеца».

Где ночевал Черный евнух, так и осталось загадкой, но когда наконец он, зевающий и еще более мрачный, чем обычно, вышел в сад для проведения утреннего моциона, его настиг посыльный великого визиря.

История о необъяснимом появлении брата султана взволновала евнуха чрезвычайно. Не теряя ни секунды, он бросился с докладом к своей хозяйке, и вскоре та уже спешила к зловещей Клети.

— Здесь, — склонился в подобострастном поклоне Осман-Ого, указывая нужную комнату. Двое алебардщиков внутренней службы распахнули тяжелую дверь. Султан-валиде решительно шагнула внутрь — и замерла, не в силах вымолвить ни слова: со стены прямо на нее смотрел… ее портрет!

— Ой! — тоненько пискнула султан-валиде, хватаясь за сердце. — Ой!

— Что, самозванец повесился? — встревожился визирь, делая попытку протиснуться следом за ней. — Не стоит волноваться, мы сейчас уберем тело… — Он таки сумел вытянуть шею поверх плеча обомлевшей повелительницы — и тоже замер в немом потрясении.

— Рот закрой! И глаза заодно, — рявкнула султан-валиде, приходя в себя. — Всем покинуть помещение! Запереть и никого не впускать.

Она мощным пинком вытолкнула наружу загородившего дверной проем визиря и обрушилась на него со всей энергией своей неординарной личности:

— Где пленник?

— Помилуй, несравненная, подобная…

— Ближе к делу.

— Э… — затряс головой визирь, мысленно проглатывая налипшие на языке славословия. — Осмелюсь предположить, что это может быть известно светлейшему султану.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Великий султан, превосходящий своей мудростью…

— Короче.

— …беседовал с этим смердящим…

— Смердящим?!

— В смысле, недостойным.

— Ага. И что он сказал?

— Не могу знать. Светлейший султан повелел мне удалиться и заткнул «недремлющий глаз» под потолком.

— И ты удалился? И оставил своего повелителя один на один с этим неизвестным типом, без всякой защиты и поддержки?!

— Мы все как один стояли за дверью! — Вытянулся по струнке перепуганный Осман-Ого. — Но сиятельный султан категорично велел не попадаться ему на глаза, поэтому, когда повелитель изволил закончить беседу и выйти, мы разбежались в разные стороны и попрятались по углам.

— Молодцы, — фыркнула султан-валиде.

— Рады стараться! — просиял визирь.

Разъяренная женщина едва удержалась, чтобы не плюнуть в его преданную физиономию. В голове проносились варианты достойной «награды»: всыпать глупцу сотню палок по пяткам? Вырвать ногти на ногах? Вырезать на спине: «Я — дурак»? Ладно, отложим это на потом, сейчас нужно срочно переговорить с султаном.

Одарив Османа-Ого испепеляющим взглядом, султан-валиде поспешила к своему сыну.

У дверей Абдул-Надула ее поджидал сюрприз. Вооруженный ятаганом евнух службы селямлика, трепеща и содрогаясь, сообщил, что сиятельный господин изволил приболеть и велел никому его не беспокоить. Отшвырнув стража ударом загнутой кверху сандалии, султан-валиде ворвалась в комнату. Абдул-Надул поднялся ей навстречу и растерянно заморгал черными ресницами.

— Сынок, что у тебя болит? — кинулась к нему взволнованная султанша, по-матерински щупая лоб.

— Охрип, — прогнусавил султан и старательно закашлялся. — Сквозняки…

Султан-валиде вздрогнула и пристально уставилась ему в глаза.