Мафиози из гарема

Мэтр по неразрешимым вопросам отключился от связи и еще раз придирчиво оглядел свой наряд. Потертый бухарский халат был вывернут наизнанку, и теперь искрился и играл парчовыми переливами. Затейники из отдела исторического реквизита сделали халат двусторонним, чтобы при необходимости максимально упростить детективу процесс перевоплощения. Купленная на рынке узкая полоска шелка частично пошла на пояс, частично — на изящно свернутую чалму. С этим головным убором Ивану пришлось изрядно повозиться: скользкий шелк никак не желал держаться на отведенном для него месте. Отчаявшись, Птенчиков замотал зловредную ткань, как заматывают полотенце после мытья головы, а концы, связанные морским узлом, свесил по бокам, где они гордо реяли, сильно смахивая на слоновьи уши. Довершал экипировку мэтра продолговатый кожаный сундучок на длинном ремне. Именно в таких индийские купцы привозили в Истанбул свои драгоценные специи. Когда Иван, приобретя за бешеные деньги сундучок, принялся, как говорится, «не отходя от кассы» вытряхивать на землю его содержимое, с караванщиком случился сердечный приступ.

В сундучке размещались целебные зелья, призванные излечить светлейшего султана от внезапной хвори, приключившейся с ним весьма кстати для детективов. Звезда натурологии, втирающая в поясницу главного повара мазь от радикулита, предложила приготовить ассортимент лекарств из местной флоры, но гений технической мысли нашел более простое решение, не требующее таких времязатрат. Под его телепатическим руководством, осуществляемым прямо из рыбацкой хибары, мэтр по неразрешимым вопросам проник в покинутую Антиповым машину времени и распотрошил аптечку. Затем он переложил лекарства из блестящих облаток в более соответствующие реалиям Истанбула холщовые мешочки и поместил их в купленный сундучок. Последним штрихом к образу мудрого лекаря стала приобретенная у старьевщика-еврея потертая книга на неизвестном языке. Ивану оставалось лишь принять невозмутимый вид и… вылечить султана.

Входная дверь неслышно отворилась, и в комнату горделиво вошел великий визирь. Османа-Ого сопровождал худосочный мужичонка с безысходной тоской во взоре.

— Мир тебе, чужестранец, — пророкотал визирь, прощупывая Птенчикова цепким взглядом. — Кто ты таков, и что привело тебя в славный город Истанбул?

— Я служу лекарем при дворе эмира Бухарского, — доверительно начал Иван. — Пресветлый эмир даровал мне в награду за труды целый месяц заслуженного отдыха, и я решил совершить путешествие в Истанбул в надежде разыскать дальних родственников. Случайно узнав о хвори, постигшей великого султана, я поспешил прервать свой отдых. Знай, о мудрейший визирь: потеря голоса — лишь начало страшной болезни, угрожающей сиятельному владыке, и только я могу ее предотвратить. Помню, как-то…

— Скажи-ка, достойнейший лекарь, а как поживает любимая гнедая кобыла пресветлого эмира? — неожиданно прервал его откровения Осман-Ого.

«Так-так, с этим парнем надо держать ухо востро», — подумал Иван и, удивленно взметнув брови, с отчаянным нахальством пошел в контратаку:

— Да простит меня досточтимый визирь, но эмир Бухарский предпочитает лошадей белой масти! Если позволите, у меня есть чудесные порошки от склероза.

Визирь пристально взглянул на Птенчикова, но тот демонстрировал столь дерзкую уверенность в себе, что Осман-Ого спасовал.

— Кстати, о порошках, — небрежно обронил он, спеша закруглиться с первым уровнем проверки и перейти непосредственно к делу. — Выкладывай свои снадобья. Прежде чем предлагать светлейшему султану, их необходимо опробовать.

— Но все мои лекарства давно прошли необходимую проверку, — заартачился Иван. — Имеются необходимые документы, сертификаты…

— Значит, тебе нечего бояться, — прервал его Осман-Ого и жестом подозвал тоскующего у стены мужичишку. — Это наш придворный пробарь, в его обязанности входит испытывать на себе все, что может попасть в благословенный небом рот сиятельного султана. Приступай же, не будем терять драгоценного времени.

Иван предпринял попытку заслонить свои лекарства, но Осман-Ого ловким движением выудил из-под его живота слабительное и сунул в рот несчастному пробарю. С видом совершенной покорности судьбе бедолага принялся дегустировать поочередно жаропонижающее, сосудорасширяющее, а также капли от насморка и микстуру от глистов.

— Если он почувствует себя плохо, тебе отрубят голову, — доверительным шепотом пообещал Ивану визирь.

В том, что испытуемому непременно поплохеет, Иван даже не сомневался. Взмокший от волнения, мэтр принялся лихорадочно оглядываться по сторонам в поисках тяжелого тупого предмета, которым можно было бы в ближайшее время огреть по голове визиря. О том, что потом придется миновать еще и стражников, думать не хотелось.

Наконец контрольный прием лекарств был окончен. Пробарь одиноко стоял посреди комнаты, чутко прислушиваясь к своим ощущениям. Внезапно он согнулся пополам, обхватил руками живот и с глухим стоном кинулся к крошечной дверце в стене, которую Иван поначалу даже не заметил.