Читаем Мафтей: книга, написанная сухим пером полностью

Домой я не торопился — пускай родимые души побудут вместе. А еще ждал новостей — по воде они приносятся скоро. Перешел мост. На рыбных клетях уже собирался ранний торг. Добытчики на веслах и пешком возвращались с ночной ловли, перекладывая рыбу в проволочные садки. При необходимости вынимали их из воды и показывали на выбор. Приказчик с седоватыми пейсами отмечал на дощечке каждую проданную рыбину. Есть ли что-то в этом городе, что продается не через их руки?! Кабатчики, лавочники, хозяйки и служанки выбирали на любой вкус речную рыбу — чепиков, мелких карпов, густеру, лещей, гольяна, красноперок, чернух, пискунов, биглиц и другую мелочь. Были там и трое молодых сомиков, длиной в руку. Пстругов[262] и хариусов держали в отдельном корыте — дорогая рыба.

«А щука? — подал и я сзади голос. — Хоть какого-то щупака мне найдите».

«Напьетесь воды, вуйко, — весело чирикнул молодчик с отвисшей, как у марены, губой. — Не будет сегодня щуки».

«Как не будет? Я Тончи дождусь».

«Э, рак свистнет, щука дрыснет. Был ваш Тончи, да весь вышел. Я его супряжник, можете мне верить».

«А что случилось?» — подвинулся я ближе к губастому рыбарю.

«То, может, он сам вам расскажет, кедь вернется. Сбежал Тончи сломя голову в Сигот, там у него братишка живет».

«Как сбежал? От ремесла, от лодки?» — удивлялся я.

«Да потому что лодка от него первая сбежала, ха-ха-ха…»

«Что за чепуха?»

«Вот те крест! — стукнул себя в грудь болтливый человечек. — Такое и во сне не приснится. Тончи и сам сначала подумал, что то ему снится. Разбудил его странный голос снаружи. Так, будто дикие гуси гоготали. Да где теперь гуси — давно прилетели. Разлепил буркала[263], глядь в облок — а там глаз моргает…»

«Глаз? Чей?»

«Вы меня, вуйко, не спрашивайте. Говорю, что мне Тончи молол, когда гнал по берегу. Глаз большой, как лошадиная голова, и мигает желто-зеленым светом. Манит… А Тончи от страха в двери и бегом к реке спасаться. Подбежал к воде, а там призрак еще тот. Другой глаз моргает на ялике[264]. Тончи вскрикнул, а на то ему птица отозвалась…»

«Какая птица?»

«Черный лебедь. Закричал и тут же взлетел. А за ним и лодка качнулась и поплыла на быстрину. Птица потащила ялик на веревочке… Вы такое видели?»

«Я и не слышал о таком», — честно признался я.

«Да кто слышал! Я и сам не знаю, сколько в том правды, а сколько обмана, но по суду небесному тот мошенник должен свое получить. На руку хваткий, а душой кривой. Эх, ежели Бог хочет наказать человека, то что забирает?»

«Лодку?»

«Ум, вуйко, ум. Вы совсем как дитя…»

«Ты меня совсем смутил сказками».

«Да, сказки сказывать — не волок тащить. А мне теперь одному две порции улова дай — за себя и за Тончи. И оброк плати за пропавшую лодку, пока не отсудят растрату…»

Всякий рыбарь любит как похвастаться, так и взгрустнуть. Однако сего мужичка то происшествие с супряжником не слишком-то смутило. Смех чуть ли не брызгал из его глаз, а в оспинах рябой физиономии серебряно блестела в лучах восходящего солнца прилипшая чешуя. Я купил у него двух тупоголовых головлей. За все надо платить, а тем более — за хорошие новости.

…Гусака вчера я выменял у аввы Клима за розовое масло, которое в праздники капают в кадильницу. Тот каверзник срывался из монастырского птичника и летел куда хотел. Я едва сдерживал его, пока обмазывал жирной сажей. Ну, а выпотрошенная и подрезанная тыква со свечой зеленого воска еще и как похожа ночью на зловещий глаз. В детстве мы так пугали друг друга. Купился на это и малодушный Тончи. И убежал в Мараморош. Все темное в том направлении исчезает…


Мой домишко блестел, как новенький. Вымыты каменные ступени, вымазано свежей глиной крыльцо, подметен двор, вскопан палисадник. А на столе под орешиной — товкан[265] молока и узнаваемая выпуклость под рушником. Хлеб — сразу угадали мои глаза и чрево. Одного дня хватило паре женских рук, чтобы убогое холостяцкое пристанище превратилось в дом. И обязательная сердцевина его — хлеб на столе. Из слухового окошка в соломенной крыше глядели настороженные глазки. Марковций еще не разобрал, как принимать новое соседство. Морщил морду и поднимал то левую, то правую лапу — значит, будет какой-то гость.

А я угощался. Ржаной хлеб, сыр, яйца, шкварки с луком и молоко — было чем задобриться изголодавшейся душе. Насытившись, вздремнул на минуту и не услышал колесного скрипа. Спохватился от тухлого запаха, бежавшего впереди пришельца. Запах пережженного жира, браги и прелого чеснока.

«Какой чудесный вертоград! — усышал я фальшивый возглас. — Какие файные творения взращивает Господь, когда ему помогает человек!»

«А видал бы ты, Мошко, сей сад в прошлом году, когда у меня не было времени и Бог трудился здесь один…»

«Хе-хе-хе… Говорят, смех отодвигает грех», — деланно веселил себя корчмарь.

Признаться, я его ждал, но не так скоро. Что ж, дым допекает, огонь печет.

«Знаешь ли, Мафтей, с чем я пришел к твоим яслям?»

«Знаю, что ходят сюда не за сеном. А когда и за сеном, то за таким, что одолевает хворь».

Перейти на страницу:

Все книги серии Ретророман

Мафтей: книга, написанная сухим пером
Мафтей: книга, написанная сухим пером

Мирослав Дочинец (род. в 1959 г. в г. Хуст Закарпатской области) — философ, публицист, писатель европейского масштаба, книги которого переведены на многие языки, лауреат литературных премий, в частности, национальной премии имени Т. Шевченко (2014), имеет звание «Золотой писатель Украины» (2012).Роман «Мафтей» (2016) — пятая большая книга М. Дочинца, в основе которой лежит детективный сюжет. Эта история настолько же достоверна, насколько невероятна. Она по воле блуждающего отголоска события давно минувших дней волшебными нитями вплетает в канву современности. Все смотрят в зеркало, и почти никто не заглядывает за стекло, за серебряную амальгаму. А ведь главная тайна там. Мафтей заглянул — и то, что открылось ему, перевернуло устоявшийся мир мудреца.

Мирослав Иванович Дочинец

Детективы / Исторические детективы

Похожие книги