Маг. Биография Паоло Коэльо

Дорогой Рокко,

Полчаса назад мне позвонил Жан (Наставник), приказав исключить (или полностью переписать) две страницы текста. В описании сцены ритуала я, по его мнению, должен применять аллегорические средства описания либо вообще прервать повествование.

Я склоняюсь ко второму варианту, но это потребует дополнительной литературной правки, которую я собираюсь внести в течение субботы и воскресенья, но тороплюсь сообщить тебе об этом незамедлительно. (…)

Пауло Коэльо

Кроме Жана, самого автора и Пауло Рокко, никто никогда не узнал содержания исключенных из окончательного текста отрывков. Впрочем, вмешательство Наставника не повлияло на успех книги. Менее чем за сутки после выхода около половины 120-тысячного тиража было распродано — да-да, почти 60 тысяч экземпляров исчезли с полок книжных магазинов в тот самый день, когда «Валькирии» поступили в продажу. Спустя две недели новинка вытеснила с первого места в рейтинге «Алхимика», продержавшегося там 159 недель кряду. Автор бил рекорд за рекордом. После выхода «Валькирий» Коэльо стал единственным бразильским автором, все пять книг которого значились в списках бестселлеров: «Алхимик» (159 недель), «Брида» (109), «Дневник Мага» (68), «Высший дар» (19). Пауло уступал только американцу Сидни Шелдону.

После первых ошеломительных известий о масштабе продаж пресса опомнилась, но внимание ее привлекло не содержание новой книги, а подробности договора Коэльо и Рокко. Одна газета уверяла своих читателей, будто автор получает 15 процентов с продажной цены каждого экземпляра (тогда как повсеместно принято было 10); другая — что поставил условием выплату 400 тысяч долларов премии, если объем продаж превысит 600 тысяч экземпляров. Третья распространялась об Астрономических суммах, пущенных издательством на рекламу, и о том, что автор, опасаясь инфляции, потребовал производить выплаты каждые две недели. «Жорнал до Бразил» клялась, что на волне успеха «Валькирий» рынок будет наводнен пластиковыми мешками с надписью «Я верю в ангелов», плакатами «Ангелы среди нас», керамическими бюстиками автора и шестью сотнями футболок с изображением архангела Михаила. Колумнист из Рио-де-Жанейро возвещал, что Коэльо отказался от 45 тысяч долларов, предложенных одной страховой компанией за появление в рекламном ролике с единственной фразой: «Я верю в жизнь после смерти, но на всякий случай советую застраховаться». Абсолютным новшеством было и то, что Пауло с этих пор стал требовать, чтобы издательство согласовывало с ним продажную цену книги — прежде авторы в эту сферу, считавшуюся прерогативой издательства, не вмешивались. Коэльо, желая, чтобы его произведения были доступны людям «с низкой покупательной способностью», отныне особо оговаривал в контрактах «потолок» стоимости — для «Алхимика» он был определен в 11 долларов (равных 16 долларам 2008 года).

Когда же было утолено первоначальное любопытство к цифрам, суммам и числам, критики завели свои старые песни, отрепетированные на предыдущих книгах: «Сомнительные литературные достоинства „Валькирий“ могут в конце концов возыметь неожиданный положительный эффект. Чтобы походить на бред, она слишком банальна. И, стало быть, ее легче читать» («Фолья де Сан-Пауло»). «Если рассуждать в категориях литературы, понимаемых прежде всего как писательское мастерство, „Валькирии“ в изрядных дозах обнаруживают те же качества прозы, что характерны и для других книг, вышедших из-под этого пера — то есть, никаких качеств не обнаруживают» («Вежа»). «Книги Пауло Коэльо — и „Валькирии“ здесь не исключение — не блещут стилистической виртуозностью. Помимо фабульной невнятицы, обращают на себя внимание неуклюже слепленные фразы, которые кажутся взятыми из школьного сочинения» («Эстадо де Сан-Пауло»).

В громе этой пальбы незамеченным осталось скромное сообщение о том, что Управление образования Рио-де-Жанейро намеревается использовать книги Пауло Коэльо для того, чтобы прививать учащимся привычку к чтению. Впрочем, два отзыва на эту инициативу, напечатанные в «Жорнал до Бразил», оказались еще более неприязненно-язвительными, нежели критические разборы. В первом, подписанном журналистом Роберто Мариньо де Азеведо и озаглавленном «Глупость», автор сообщал, что ошеломлен известием, и обвинял Управление в том, что «оно намерено засорять головы бедных детей мистицизмом восьмого разведения, изложенным к тому же весьма корявым языком». Похлеще самого текста была сопровождавшая его иллюстрация: карикатура изображала школьника с ослиными ушами и «Дневником мага» в руке.