Маг и его Тень. Рождение Мага (СИ)

      Кое—кого придется «потерять» еще раз. Спасибо Крысолову, посоветовавшему охладиться, а не бросаться неведомо куда на поиски мага с неизвестным арканом. Можно подождать еще немного. Спрашивать как и почему, не хотелось. Жалеть не хотелось тоже. Он и не собирался. Примерную картину Гарри мог составить и так. Даже Дамблдор не мог начертить на полу детской сложнейшую фигуру без того, чтобы о ней не знали родители. Вопрос только в том, что именно они знали и на что рассчитывали. Просто принести сына в жертву — не сходится, могли бы и не защищать, а вовремя «отлучиться к соседям». Использовать как приманку, чтобы привести Темного лорда на свою территорию — что ж так плохо подготовились? И почему Гарри растили Дурсли и невесть откуда взявшийся Крис.

      Кстати, появление еще и его в ночь Хэллоуина окончательно путало все рассуждения. Он—то кто такой, как и с какой стороны явился? Учитывая, что Сердце мира пожилой женщине продал лично Джеймс Поттер после своей предполагаемой смерти, вопрос о том, что на самом деле знал Крис о его родителях, становился как никогда актуальным. Как показало поверхностное прощупывание, знал он лишь официальную версию, то есть вообще ничего конкретного. И вместе с тем действительно присутствовал в доме Поттеров в ту ночь. Искусственно замененная память? С Крисом такое могли проделать лишь два человека (сложно не догадаться, кто именно), и в обоих случаях их вмешательство и цели ставили все новые и новые вопросы.

      В общем, сказать, что Гарри ничего не понимал, значит, ничего не сказать. Воспользовавшись чужой памятью, он не только не получил ответов, но и многократно умножил уже существующие вопросы. Отец точно был жив, никто иной не смог бы подписать магический договор. Теперь становилось понятно, почему гоблин так странно смотрел и не пожелал в это ввязываться. Но мама, с ней—то что? Жива? Мертва?

      От искушения сломать к гхыру все ментальные щиты Криса, перебрать память и взглянуть еще и его глазами, его остановила только перспектива свести того с ума.

      * * *

      Дамблдор не пришел на Тисовую улицу. И никого не прислал, если не считать семейство Уизли, почти в полном составе материализовавшееся на крыльце после нескольких оставшихся без ответа писем. Встреча прошла шумно и бестолково, к вящему неудовольствию обеих сторон и развлечению соседей. В конце концов Дурслям удалось им втолковать, что племянник отбыл за границу еще в начале лета. За границу. Нет, они не помнят точное название и не собираются рыться в бумагах, выискивая буклеты. Да, с ним все в порядке, прислал открытку. Нет, до конца августа не вернется и, разумеется, ни на какой квиддич не успеет. Ну и что, что билеты? Кого—нибудь другого пригласите.

      Гарри пугало отсутствие Дамблдора. Раз он не заинтересован своим золотым мальчиком даже после того, как тот оказался единственным свидетелем смерти Блэка, значит, занят чем—то поважнее.

      Чем?

      Замком? Учебным процессом? Интригами? Раздаванием плюшек и пряников?

      Тридцать первого числа он прошелся по комнате, переложил вещи и заказанные по почте учебники в чемодан. Сверху легла газета о беспорядках на чемпионате мира по квиддичу. Крис емко прокомментировал статью: «Пьяные идиоты». От Рона пришло три письма, каждое последующее все короче и холоднее. От Люпина одно — бессвязные мольбы о прощении неразборчивым пляшущим почерком. От Гермионы — ни одного. Миссис Фигг никаких признаков нервозности не проявляла, а тепло поприветствовала вернувшегося юношу. События закручивались в тугой узел, а Гарри до сих пор не видел веревок. Что случилось в Хогвартсе после его поспешного отъезда — ладно уж, побега? Почему в письмах Рона между строк мелькало осуждение? Почему Гермиона так и не написала?

      Судя по оживлению на станции, предстоящему учебному году не радовался лишь Гарри. Запереть себя в замке, тогда как Гриндевальд проводил уроки в разных точках по всему миру! «Учись действовать в любой обстановке, Гэральд. Использовать любое окружении». Вновь заняться школьными чарами после сложных и редких плетений. После недели занятий практические умения были признаны впечатляющими, а вот теоретическая основа — слабой. Пришлось серьезно поломать голову не только ему, но и Крису. Требования Гриндевальд предъявлял высокие, но до полного изнеможения, как Крис, не гонял.

      Поезд тронулся. Дождь лениво барабанил в окна, по стеклу змеились прозрачные струи. Пейзаж размыло сероватым туманом мороси. Гарри уверенно шел по коридору, чемодан плыл следом. Менталисту первой ступени не было нужды открывать каждое купе, чтобы найти друзей. Существовали и другие способы.

      Гермиона подняла на него измученные, запавшие глаза, очерченные синеватыми тенями. В сочетании с общей бледностью и серыми потоками на стекле она выглядела утомленным привидением. Рон, подросший за лето, расставлял шахматные фигурки. Здороваться первым никто не спешил.

      — Ничего не хочешь мне сказать? — спокойно проговорила Гермиона.

      — Выглядишь не лучшим образом, — честность — лучшая политика.