Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

— Да, Мелисса, — сказала она наконец. — Видишь ли, Максим... Я хотела, чтобы Мелисса научила меня, как искупить грехи — вместо этого она лишь похвалила меня и призвала вместе с ней строить козни против диких людей, участвовать в этом безумии. Я просила её, умоляла одуматься, но она... Не хочет. Я говорила ей, что Фериссия есть любовь, что она любит своих детей, хранит их и никогда не допустит кровопролития — а Мелисса спрашивала, как же тогда получилось, что двух её жриц едва не зарезали прямо в храме. Я говорила, что нужно просто научить дикарей ходить путями Матери леса, направить их, объяснить им, что хорошо, а что плохо, помочь им измениться и зажить в гармонии с Природой, но Мелисса лишь смеялась и говорила, что, если я так в этом уверена, мне стоит сходить к ним и посмотреть на них своими глазами. Я просила её дать мне шанс научить их, исправить, умоляла повременить с войной, пока я не вернусь, — Мелисса ответила, что у меня есть целая луна форы и что, если я управлюсь за это время, она, так и быть, отзовёт своих воинов. Я же поклялась, что, если мой поход окончится неудачей, я перестану с ней спорить и впредь буду во всём её слушаться.

Девушка вздохнула.

— Я верила, что дикие люди не настолько погрязли в грехе, как она мне про них говорила, — продолжала она. — Идя к ним, я думала, что они хорошие, что мне удастся научить их ходить путями Фериссии. Представляешь, Максим? Научить всех ходить путями Фериссии — ведь это так просто, так естественно! — и тогда больше не будет вражды. Дикари вернутся в лоно природы, Мать леса наставит их, никто больше не захочет сражаться, а Мелисса, увидев это, опять станет доброй. Опять станет доброй, представляешь? Ой...

Верховная жрица кивала, на её губах играла улыбка.

— И как? — спросила она. — Ты побывала у дикарей?

Димеона глубоко вздохнула.

— Побывала.

— Успешно?

Друидка покачала головой.

— А всё-таки?

Димеона вздохнула.

— Я была в их землях, я ходила из города в город, я говорила с ними, я им проповедовала... Они действительно настолько греховны, как ты мне про них рассказывала, может быть, даже больше. Я была для них всё равно что игрушка: меня обманывали, гнали прочь, запирали... Пытались убить. Среди них есть хорошие, добрые люди, лучшего из которых я назвала своим избранником, но даже он будет приятен в глазах сестёр и братьев не более, чем распоследний из наших охотников. Мне хотелось бы, чтобы было иначе, но...

Она замолчала. Мелисса глядела на неё с прежней улыбкой.

— Значит ли это, что ты изменила своё мнение на их счёт? — спросила она.

Ученица кивнула:

— Да, Мелисса. Я была неразумной, глупой девчонкой, когда думала, что одним лишь словом Фериссии смогу чего-то добиться... Чему-то их научить. Извини, что не верила — теперь я понимаю, что была не права, и, если ты решишь наказать меня, я... Мне останется лишь принять это. Прости.

Глаза старшей жрицы хищно сверкнули.

— Наказать тебя? — произнесла она медленно. — Нет, вовсе нет. Мне не за что тебя карать — в конце концов, я сама предложила тебе посетить их земли, разве нет?

Димеона подняла голову. В её глазах зажглась искра надежды.

— Нет, я поступлю с тобой иначе, так, чтобы и мне, и тебе была польза, — продолжала верховная жрица. — Если твои слова о том, что ты осознала свою неправоту, не были пустым звуком, я надеюсь, ты будешь последовательна в своей готовности пересмотреть взгляды, которые сама же признала ошибочными. Это так?

Лесная нимфа потупилась.

— Да, Мелисса... — прошептала она.

— Хорошо, — жёлтый огонь всё ярче разгорался в глазах наставницы. — В таком случае — раз уж в этот раз ты готова слушать — почему бы нам не вернуться к тому, о чём мы с тобой говорили прежде? Почему бы тебе не продолжить своё обучение, на этот раз — всё же уделяя внимание тому, что я хочу тебе передать, и делая то, о чём я тебя попрошу?

Димеона кусала губы.

— Да, Мелисса, — сказала она наконец. — Я... Я проиграла, мне нечего возразить тебе. Если моё наказание будет таким — я... Я готова. После всего, что я видела, после всего, в чём я ошибалась, мне остаётся только смириться и передать себя в твои руки, исполнив своё обещание.

Она замолчала.

— Хорошо, — с неясной интонацией произнесла Мелисса.

— А знаешь... — сказала вполголоса нимфа, словно раздумывая, делиться ли тем, что лежит на сердце. — Когда ты ещё не пришла, я ведь вовсе не так хотела сказать. Я хотела с тобою спорить, и торговаться, и поднимать ставки с тем, чтобы ты дала мне ещё две луны сверху. Ещё две луны, представляешь? Это так много, это даже больше, чем одна... За все эти дни я бы точно нашла, что мне ответить тебе и как вывернуться, так мне казалось... А потом, когда ты пришла, я заглянула в твои глаза и увидела, что проиграла бы в любом случае, что нет такой силы, которая могла бы сделать меня правее тебя, и, стало быть, всё бессмысленно.

— Бессмысленно? — старшая женщина усмехнулась. — Вовсе нет... Но постой. Ты, кажется, сказала «поднимать ставки»? Ты ведь и так уже согласилась делать, как я скажу, и учиться вместо того, чтобы спорить. Разве тебе ещё есть что терять?