Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

Я сидел на земле и всё пытался осмыслить произошедшее: меня сначала едва не прибили со страху, потом вылечили, а теперь на полном серьёзе интересуются, как я буду помогать. Что самое несуразное — так это то, что помогать я, чёрт возьми, буду! Конечно, за два года я успел сотворить немало брака, однако этот сценарий получался совсем уж лапшой — лапшой, в которую моя туристка тем не менее верила. Ощущения были странными: разнос у шефа откладывался, но особой радости я не испытывал — слишком похоже было на то, что нынче у меня не вышло даже как следует провалиться.

— Как я тебе помогу? Видишь ли... — в голове была каша, да и подобрать выражения так, чтоб не обидеть и не напугать своенравную нимфу, казалось непросто. — Видишь ли, я много знаю о диких людях, и, если ты хочешь добиться успеха, я могу оказаться полезен.

— О диких людях? — девушка глядела на меня с недоумением. — Но я знаю всё, что рассказывала Мелисса!

— Вот именно, — я кивнул. — То есть да. Да-да-да... Это, конечно, так, но я всё равно знаю гораздо больше — я сам дикий. Я смогу провести тебя там, где людей леса просто так не пропустят, и научить, как вести себя и что говорить, чтобы дикие люди вели себя с тобой более деликатно.

— Более деликатно? — друидка сопела, нахмурясь. — Но ведь Мелисса и так научила меня, как говорить и что делать.

Я вздохнул — апеллировать к событиям в Вебезеккеле, рискуя задеть самолюбие жрицы, мне не очень хотелось, но иного выхода я не видел.

— В том городе, где мы были, это не очень сработало. Нам пришлось убегать, ты ведь помнишь?

— Убегать?.. — Димеона уставилась на меня в изумлении. — Ты имеешь в виду плохих людей, которые сначала показывали, что любят меня, а потом начали с нами драться?

Я кивнул.

— Но... Я же их победила!

— Димеона, послушай, — я старался говорить мягко, как только мог. — Если бы мы с тобой сразу не убежали, нами бы занялись стражники или маги, и поверь — тогда бы мы так легко не отделались.

— Стражники? Вроде воинов?

— Да.

— А их много?

— Много, девочка, много.

— Но... — лицо нимфы сделалось неуверенным. — Как же мне тогда быть? Я должна нести слово Фериссии! Если я приду к диким людям, а они опять будут плохими...

«Ура!» — подумал я.

— В этом вся штука, в этом я и хочу помочь тебе, Димеона. Видишь ли... В том городе люди не были такими плохими, просто их развеселило то, как ты вела себя и как выглядела.

Девчонка уставилась на меня, как на диво, и лишь хлопала глазками: хлоп, хлоп.

— Как я вела себя? Как я выглядела?

Я вздохнул.

— Когда я говорю «Как ты выглядела», я имею в виду «Как ты была одета».

— Одета?..

— Я бы даже сказал, что, с их точки зрения, ты совсем не одета.

— Не одета? Я?!

Димеона поднялась на ноги и принялась придирчиво осматривать себя, вертя головой и извиваясь всем телом. Я наблюдал за ней — и вдруг понял, что здесь, в лесу, наряд жрицы уже не кажется таким легкомысленным. Открытым — да, но не откровенным. Вид друидки наводил, скорее, на мысли о волшебных краях, где люди, счастливые и свободные, во всём доверяют друг другу, принимая себя такими, как есть, живут в атмосфере любви, чтут природу, днём плетут венки из ромашек, а по ночам скачут вокруг костра или, может быть, ныряют в озёра: была в образе лесной жительницы своя спокойная простота, чистота, отрешённость. Я почувствовал, что улыбаюсь, и поспешил отвести взгляд. Вот так всегда, подумал я с грустью: возьмите что-то хорошее, светлое, поместите в бытовой контекст — и увидите, как за десять минут от него ничего не останется.

— Всё в порядке! — провозгласила тем временем нимфа и, заметив моё замешательство, истолковала его по-своему и принялась объяснять: — Это — наряд проповедующей жрицы. Когда жрица готовится принять сан, она отправляется в иные земли, где должна нести слово Фериссии. Обычно все просто идут в другие общины, но я решила идти к диким людям, потому что Мелисса говорит, что они совсем заблуждаются, а раз так, то им больше всех нужно Слово. Так вот, когда жрица идёт в дикие земли, она одевается в традиционный наряд, который...

Я отмахнулся от мыслей Даффи, которые были наполнены отнюдь не юношеской тоской по непреходящему лету, и с сожалением развёл руками:

— У нас он считается неприличным.

— Неприличным?! — друидку моё заявление, казалось, шокировало. — Ты хочешь сказать, что то, в чём там ходят другие и ты, прилично, а мой наряд — нет?

— Увы, — сказал я. — Если ты хочешь, чтоб тебя слушали, а не пялились непрерывно, тебе придётся переодеться во что-то другое. У тебя есть с собой ещё одежда?

Нимфа затрясла головой.

— Не беда — купим что-нибудь в городе.

Девочку передёрнуло:

— Это будет одна из тех страшных звериных шкур, которые сдирают с бедных лис и медведей заживо?

— Нет, нет, — поспешил я успокоить доверчивое создание. — У нас шьют одежду из хлопка и льна.

— Из льна?

— Да. У вас ведь носят растения?

Димеона кивнула.

— Ну, вот и хорошо, — я с кряхтением поднялся и стал искать, куда закатился мой маркер. — В таком случае мы так и сделаем.

— А сейчас? — друидка подошла ближе. — Мы опять пойдём в этот город, да?