Маг и нимфа, или неправильное фэнтези

Попрощавшись с драконом, мы приступили к формальностям: утёс отделён от остальной части света шестью линиями оборонительных сооружений, на КПП каждой из которой эльф-таможенник будет нарочито тщательно изучать ваши бумаги, пока отряд лучников держит вас на прицеле. «Мы безмерно чтим право всякой разумной сущности на жизнь и свободу, — лениво объяснял мне один из тамошних бюрократов, чин которого я не запомнил. — Но безопасность границ является для нас первостепенным приоритетом». Не знаю, не знаю. Я, конечно же, понимаю, что все мы смертны, но, всё-таки, не люблю, когда мне лишний раз об этом напоминают. Так или иначе, но документы, что достала для нас Василиса, сработали, и около шести часов по полудни мы вошли в город.

Точнее всего Сивелькирию описывает фраза «Тёмная столица». Представьте себе Кромвель на негативе: белый мрамор зданий и мостовых сменяется тёмно-серыми и угольно-чёрными грубо отёсанными камнями, широкие улицы вдруг сужаются, вызывая у вас приступ клаустрофобии, а вместо улыбающихся туристов вы видите вокруг всевозможную фэнтезийную нечисть — от людей, чья привычка держаться теней определена спецификой отношений с законом, до живых мертвецов и существ тёмной магии. Даже сам воздух здесь — спёртый, несвежий: Сивелькирия, даром что стоит посреди леса, производит столько копоти и ядовитых паров, что только диву даёшься, как такое возможно в добензиновую эпоху. Вообще, если по Кромвелю приятно пройтись, то Сивелькирия вызывает острое желание поскорей скрыться с неприветливых улиц или, по крайней мере, ускорить шаг.

На Димеону город-крепость произвёл тяжёлое впечатление: если в Кромвеле жрица запросто останавливалась в каком-нибудь скверике или просто на пересечении улиц и начинала вещать про Фериссию, то здесь она весь первый вечер потерянно блуждала промозглыми лабиринтами, не находя себе укромного уголка. Ночь также не принесла девочке облегчения: ещё третьего дня начав жаловаться, что сон в помещении её угнетает, теперь бедняжка и вовсе расклеилась, наутро поднимаясь с кровати невыспавшейся, с синюшными кругами около глаз. Да что там! Даже на нас с Даффи местный климат подействовал деструктивно, и на ночь мы провалились в тяжёлое забытье без сновидений. Одна только Василиса казалась довольной: вид безжизненных узких расщелин между домами приводил её в странное возбуждение, и вечером, торопливо вселив нас в гостиницу, она растворилась в сгустившемся сумраке, явившись в номер только под утро — усталой, но очень довольной. Я воздержался от расспросов, рассудив, что так будет спокойнее.

Следующие три дня прошли в ставшем уже привычным режиме. Взяв себя в руки, Димеона принялась проповедовать, но здесь желающих посмотреть её шоу не оказалось совсем: если в Вебезеккеле публика попросту потешалась над посланницей леса, а в Кромвеле — слушала с пятого на десятое, то здесь люди, заслышав звонкий голосок нимфы, лишь выпучивали глаза и спешили перейти на другую сторону улицы. Девочки чурались, словно прокажённой. Ближе к обеду нас, впрочем, посетил какой-то плюгавенький человечек в чёрном камзоле, представившийся адъютантом Его высокопревосходительства — он попросил Димеону назвать себя, а потом — по возможности кратко изложить основные положения своего, как он выразился, варварского учения. Мы с Василисой уже напряглись, но ревизора, похоже, действительно интересовала лишь информация: с каменным лицом законспектировав сбивчивое изложение лесной жрицы (под внимательным взглядом единственного прихожанина друидка начала путаться), он проверил у нашей троицы документы и, прихватив планшетку, ушёл.

Объяснение неожиданного визита ждало нас вечером, когда выяснилось, что ни одна гостиница не желает иметь с нами дела, причём не помогли ни уговоры, ни деньги, ни обаяние Василисы. Пометавшись немного по полутёмному городу (время шло к ночи, и нам вовсе не улыбалась перспектива знакомить светлую жрицу с публикой, заполняющей улицы после заката), волшебница, ругаясь, повела нас к конспиративной квартире, которую Управление держало для экстренных нужд и знать про которую никому из нас не полагалось. Квартира выглядела жилищем безумного учёного, была доверху набита контрабандой (даже свет здесь был электрическим), но оказалась довольно комфортной. К тому же, сейчас она пустовала, поэтому каждому из нас досталась отдельная спальня. Второй день в городе мы закончили на кухне у чайника со свистком — на чужбине привычные вещи значат на удивление много.