Маг и Отшельник (СИ)

Подбежав к краю крыши, я замахнулась. Расстояние приличное. Строящийся дом, почти уже ставший моим склепом, был огорожен забором – таким же, как и комплекс новостроек по соседству. Но мы же смогли с Алексом преодолеть это расстояние? Сможет и сапог.

«У обуви отсутствуют сверхъестественные способности к левитации, в отличие от моего драгоценного сокурсника», – подумала я пессимистично и заставила себя отойти от крыши. Нужно швырнуть его с разбега. Давай, ты сможешь!

Я готова была бежать, но тут мой блуждающий взгляд решил зацепиться за край крыши… и не смог. Черная кровля сливалась с ночной пустотой вокруг. Я просто не знаю, где затормозить. Свалиться с крыши, когда замаячила возможность спастись – самое глупое, что я могла сейчас сделать.

Плюнув на свой план, я вернулась на край, замахнулась сапогом и со всей силы кинула во двор, метясь в пространство между машинами и людьми.

Хруст веток поблизости. Отдаленные голоса людей. Звуки пожара, который никак не могли потушить. Почему ничего не изменилось?..

Погодите. Хруст веток?

Я пригляделась: одна из веток ближайшего дуба пошатывается. Я чиркнула зажигалкой, чтобы проверить догадку, но она была бесполезна. Выполнив свою последнюю задачу по поиску сапога, поддавшись моим мольбам, она наконец-то скончалась. Однако в свете фар проезжающей мимо машины проявился знакомый блеск – стразики на моем сапоге. Он точно угодил между двух широких веток дерева и застрял там, похоже, надолго.

Нет, нет, ну почему так всегда… Почему я такая неудачница?!

Тяжелый, корябающий горло крик попытался вырваться наружу, но не смог: то ли из-за стресса, то ли из-за жажды, то ли из-за холода у меня полностью пропал голос. Все попытки заорать или хотя бы поговорить шепотом заканчивались лютой болью. Пламенем зажигалки я тоже не привлеку к себе внимание. Размахнувшись, я швырнула и ее и услышала звон металла: я попала в забор.

Все кончено.

Я упала на колени и зарыдала.

17

* * *

Два мертвых выцветших глаза смотрели на меня укоризненно. Я была той, что предупредила ее о смерти – шутя, а оказалось все всерьез. Покойница была уверена, что я накаркала и корила меня в этом.

– Если вам неприятно, можете не смотреть, – напомнил Лисин с некоторой долей недовольного удивления в голосе, видимо, сраженный моим поведением.

Я понимаю, что любая другая барышня на моем месте обязательно бы отвернулась, когда при ней стали бы снова разворачивать пакет с отрубленной головой, но я была загипнотизирована ею. Я – кролик, а баба Нюша – мой удав.

– Ее в квартире расчленили? – услышала я себя будто со стороны. Нереальность происходящего только усиливалась час от часа.

– Да, – нахмурился капитан и уточнил: – Только голова отделена, туловище цело. Обнаружили в ванне.

Как будто меня должна утешить мысль, что поглумились только над головой, а вот руки-ноги на месте. Но я кивнула. Сарказм сейчас ни к чему. Я должна радоваться, что меня ни в чем не подозревают, а то вряд ли бы делились такими подробностями. Да, мне подбросили голову, но в теории я могла и сама это сделать, ведь так?

– А камер нет на подъезде? – спросил какой-то деятельный мужик, фотографируя голову.

– Нет, – ответил за меня Лисин.

– Соседи есть у вас? – задали мне новый вопрос.

– Да, Степан Кузьмич, – кивнула я на нужную дверь. – А там, – показала на третью, – раньше сдавали, сейчас никто не живет.

– Ясно-понятно, – пробубнил мужик и отправился звонить моему соседу.

– Ну, хоть кому-то что-то ясно, – тихо молвила я и поймала недовольный взгляд Вячеслава, который остался стоять со мной.

– Не открывает, – сообщил мужчина. – Он дома?

Я пожала плечами.

– Обычно дома, но мог на дачу поехать.

– Ясно-понятно.

– Можете зайти в квартиру, – милостиво разрешила я.

Лисин воспользовался моим предложением, а второй мужик отправился на обход. Ну, флаг ему в руки. Будний день, рабочее время.

– Ну что же вы не говорите мне, – едко заметил Лисин, когда я ставила возле него кружку с горячим чаем, – что я не успел. Вы, мол, предупреждали, и все такое.

Он смотрел на меня с вызовом, и даже многочисленные родинки на лице как будто стали ярче и выразительнее. Или он просто побледнел.

– Вы же ясно дали понять, что у вас много дел, – не стала я нарываться на конфликт. Не до того мне сейчас.

– Да, – протянул он грустно и подул на чай. Стало понятно, что его гложет чувство вины. Он уже подготовил себе оборонительную речь, предполагая, что я на него нападу, обвиняя в нерасторопности и прочих грехах, а я, однако, пошла по иному пути. И теперь он стал корить сам себя.