Маг и Отшельник (СИ)

Присев прямо на землю и потерев лицо, я поняла, какая я дура. Откуда ключ мог взяться под ковриком? Я зашла, ключ, естественно, внесла в квартиру, не оставлять же мне его в замке снаружи. А Ольга открыла дверь своими ключами, этот – запасной. То есть она заперла меня в квартире и для преступника оставила еще и ключ снаружи, чтобы я точно никуда не делась. Прав был Лисин. Преступник слишком много знает обо мне, о моих действиях, планах, расписании. Генка знать не мог. У него был информатор. Но почему? Мы ведь были подругами! Столько всего пережили вместе!

Надо предупредить Зинаиду Григорьевну. Я поищу фотографии с выпуска, покажу ей, чтобы она знала, кого нужно опасаться. Где-то внутри запищала разумная мысль «в полицию позвони!», но я ее замуровала, лишив тем самым голоса. Чтобы Лисин мне сказал, что он, дескать, предупреждал относительно Лельки, а я не послушалась, да еще и отправилась к ней жить!

«Следователь!» – следующая мысль. Точно, где-то был его номер. Лучше ему скажу. Я пролистала всю записную книжку телефона, но заветный номер не был найден. Я проверила и на «Ф», подразумевая Федора Евгеньевича, и на «Б». Может, он не давал его? Глупо, наверно, для следователя раскидываться своим личным телефоном. Надо позвонить на их горячую линию. Но для начала я решила все-таки связаться с Зиминой и предупредить женщину. Оказалось, что она все еще в больнице. Хотя, возможно, она там уже по своим вопросам, я не стала уточнять.

– Что же вы не скажете этому молоденькому, как его… Пусть арестует его!

– Обязательно, – пообещала я. – Вы главное берегите себя. Я вам фото сброшу в мессенджер.

– У меня нет этого, я же говорю, я темная в этом плане.

– Ну как же? WhatsApp, Viber…

– Ах, это! Это есть у меня!

Я вздохнула. Ладно, одна проблема решена.

– Меня дочь всюду возит теперь, я одна из дома не хожу, – продолжала Зимина. – Вот мне надо сейчас заниматься похоронами бабы Нюши, она одна совсем осталась, больше некому, но я боюсь, дочь велела оставаться в больнице, а сама не хочет. Я вам как раз сама звонить хотела… А потом решила, что неудобно… Там ритуальная служба просила одежду привезти им и фотографии, чтобы можно было хоть немного в порядок лицо привести, понимаете, да…

– Неужели ее в открытом гробу хоронить будут?! – ужаснулась я, вспомнив голову.

– Ну не знаю, я пока думаю… Вообще отговаривали, но ведь не по-христиански это как-то! Они еще про кремацию говорят, но так я вообще не хочу. Баба Нюша в душе добрая была, просто с годами озлобилась, а так хорошая…

Я не смогла уловить связь между кремацией и хорошим человеком, но вдруг одна идея стукнула мне в голову:

– Давайте я схожу за платьем и фотографиями. А вы мне ключи дайте.

– Я именно об этом хотела вас просить, но постеснялась… У вас же служба.

– Ничего страшного.

– Деточка, ключи от моей квартиры в ящике почтовом, я новых постояльцев не заселяла пока, не до этого, а у меня в квартире на гвоздике в прихожей уже связку найдешь от бабы-Нюшиной халупы, она надо мной живет, так же по середине квартира…

– Поняла.

Я вызвала такси на другую улицу к торговому центру, шла туда дворами, крадучись, оглядываясь по сторонам, никого похожего на Генку не встретила. На такси добралась до дома бабы Нюши и уже через пару минут входила в ее квартиру. Сразу стало понятно, отчего Зимина называла квартиру Рязанцевой «халупой». Все выглядело грустно и печально еще с самой прихожей. Допотопные оленьи рога над давно не мытым зеркалом, которое шаталось от малейшего прикосновения (я случайно задела его, и оно едва не упало). Стертый линолеум, оборванные внизу обои. Ощущение, что раньше здесь жил кот, но сейчас никакой живности не наблюдалось. Баба Нюша была совсем одна. Грустью, тоской и какой-то безысходностью пропитано все пространство, каждый сантиметр. «Твое будущее», – шепнул кто-то внутри моей черепной коробки. Спасибо, ты такой остряк!

Я зашла в комнату и отправилась было к старому советскому полированному гардеробу, чтобы поискать там приличное платье, но задержалась возле стены над комодом, завешанной кучей черно-белых фотографий. Почему-то хотелось доказать самой себе, что баба Нюша не всегда была одинока, кто-то в ее жизни был, любил ее, жалел и, возможно, баловал.

На одном из снимков рядом с ней (невзирая на то, что здесь хозяйке было лет тридцать, она была узнаваема) стоял высокий, статный, широкоплечий красавец. Потом я вспомнила, что сама она была маленького роста, возможно, это оптическая иллюзия, и у мужчины средний рост. Вот он же один на другой фотографии, эта уже цветная, и на ней он старше. Видимо, это и есть Аристарх Филиппович – муж покойной.