Маг-хранитель

– Тебя не обманули, – вздохнул старик. – Это правда. Хотя, мне казалось, нынешние маги-хранители склонны её замалчивать. Маги с тремя сердцами, в самом деле, возникают очень редко. Третье сердце не даётся при рождении, оно добывается трудом. Поскольку люди… даже маги… склонны к лени, третье сердце даётся далеко не каждому. Это – великий дар, но это – и великое наказание. Два сердца дают силу и власть, а это искушение. Ты ещё почувствуешь на своей шкуре, насколько оно велико. А три сердца дают великую силу и великую власть…

– А вы… Простите, как вас зовут?

– Мои маленькие друзья «Степные волки» называют меня учителем, хотя я их ничему не учу. А ты можешь звать меня Иваном Порфирьевичем.

– Иван Порфирьевич, вы тоже маг-хранитель?

– Нет, – старик покачал головой. Повторил. – Нет. Я был им, но сейчас, я всего лишь созерцатель.

– Почему? Ведь с вашей силой…

– Что ты знаешь о моей силе?

Глина в руках учителя постепенно превращалась в фигурку. Чудовище, похожее на тираннозавра, но отличавшееся очень длинной шеей и крыльями за спиной. Дракон или раругг, кто его разберёт?

– Вы сами сказали.

– Я лишь сказал, что она велика, – вздохнул Иван Порфирьевич. – Но на всякую косу найдётся свой камень. Хрупкое равновесие в нашей брамфатуре может не выдержать моего вмешательства и тогда придут в действие иные силы, мощь и разрушительную способность которых я даже не рискну предугадывать. В ответ на их удар сработают другие силы, провиденциальное схлестнётся с демоническим. Энроф может просто не выдержать этой битвы. Тогда исчезнет всё человечество. Да и вся брамфатура исказится настолько, что отголоски пойдут волнами по всем известным мирам…

Денис покачал головой.

– Я не понял половины слов. Но догадываюсь, что речь идёт о грядущем Апокалипсисе?

– Не надо упрощать. Апокалипсис в том понимании, в каком описал его Иоанн Богослов, всего лишь один из возможных вариантов гибели Энрофа. Я же говорю о катастрофе столь глобальной, что она не может поместиться в голове человека неподготовленного. Обычный разум просто откажется принять её и понять. Это не Звезда-Полынь и не зверь с числом шестьсот шестьдесят шесть, восставший из моря. Это не Рагнарёк и не ядерная зима. Уничтожение самой брамфатуры…

– Что такое брамфатура? – довольно невежливо перебил Денис.

– Если ты ступишь на тропу познания мага, то узнаешь. Если откажешься и предпочтёшь остаться обычным человеком, то зачем оно тебе? – учитель уверенными движениями наложил последние штрихи на фигурку раругга. Именно не дракона, а раругга. Денис видел чудовище, преследовавшее его этой ночью совсем недолго, но ошибиться не мог.

– Чтобы понимать, о чём вы говорите. А если вы, вместе с магами-хранителями, будете скрывать от меня знания, то ни о какой тропе познания и речи не пойдёт. Как я могу выбрать что-то, если повсюду одни недомолвки и тайны?

Тень улыбки скользнула по лицу старика.

– В тебе есть стержень, – он поставил глиняное чудовище на табурет, оторвал новый кусочек белой глины. – Не стоит дожидаться, когда Вайс снизойдёт до объяснений. Сейчас ты будешь ужинать, а я говорить. Надеюсь, я сумею объяснить тебе хотя бы основы строения мироздания.

– А ещё вопрос можно?

– Можно.

– Почему именно я? Ну, мало ли в Донецке людей, у которых по непонятным мне причинам имеются два сердца? Даже по простой теории вероятности, потенциальных магов моего возраста должно быть несколько. Что же все так бегают за мной?

– Хороший вопрос. Вот с этого я и начну. Вальдемар не мог тебе этого рассказать…

– Почему?

– Да потому что он, хоть и маг-хранитель, хоть и второй категории… да был бы он хоть маг-хранитель со «Знаком качества СССР», он не может знать больше того, что знает. Он видит не всю картину, а кусок её. Большой, но всё же кусок, который не заменит целого.

– А я тоже вижу кусок?

– Ты видишь не кусок, а ма-аленький кусочек. Картину «Три богатыря» видел?

– Только по телевизору.

– Но размеры её представляешь?

– Да, могу представить.

– Так вот, тебе доступен кусочек размером со спичечный коробок. Вайсу – метр на метр.

– А вы, конечно, видите целиком? – Денис начинал злиться. Он не любил, когда собеседники подчёркивают свою особость и уникальность, настаивают на собственном превосходстве. Будь они трижды великими магами и учителями. – Полностью?

– Нет. Не всю, – неожиданно ответил Иван Порфирьевич. – Где-то три четверти. Какие-то детали ускользают и от меня. Поэтому приходится включать логику и домысливать. Не могу гарантировать, что домысливаю абсолютно точно, но я стараюсь. Хотя бы потому, что давно запретил себе любые вмешательства во внешний мир. Я могу только созерцать и осмысливать. Поэтому у меня неплохой опыт домысливания. Лет шестьдесят… Но время идёт, а ты голоден! Авдотья!!!

– Иду я, иду! – отозвался дребезжащий голосок, как будто старушка стояла за дверью и только и ждала приглашения.

Она занесла глубокую миску, над которой поднимался пар.

Вареники!

Горячие, влажно поблескивающие, посыпанные золотистым поджаренным луком и политые сметаной.