Магазинчик грешницы. Списанная со счетов

— Отпустите его, пожалуйста! — требую, стараясь успокоить собственный голос. — Вы всё неправильно поняли! Этот ребёнок просто потерялся и искал свою мать!

Ловлю удивлённый взгляд мальчишки.

— Выгораживаете вора? За это можно и розгами получить!

Свидетели этой сцены начинают перешёптываться, обсуждая слова стражника. Краснею до кончиков ушей, но сдаваться не собираюсь:

— То есть вы вот так просто возьмёте и похитите чьего-то ребёнка? И это притом, что фира вам чётко сказала, что у неё ничего не пропало?!

— Выверните его карманы! — резко останавливается и раздражённо отдаёт приказ. — Если найдём у этого оборванца хоть один эке, или что либо ценное, то и малец и вы, фира, отправитесь с нами!

Мои локти оказываются в жёстком захвате мужских рук.

Кровь отливает от лица.

А если что-то найдут? А если парень успел что-то украсть?

Чувствую, как часть толпы затаила дыхание в ожидании развязки…

Глава 26. Куплю пилюлю от нервов

Ева

— Пусто, капитан! В карманах ничего нет.

— Обыщите ещё раз! Я таких издали чую!! — почти рык.

Новые обыски не приводят к успеху. У мальчика не находят ничего, кроме сломанной пуговицы.

— Вокруг свидетели, которые могут подтвердить, что ребёнок ничего не воровал! Какие ваши доказательства его вины?! Отпускайте мальчишку, капитан! — изо всех сил стараюсь спрятать в голосе дрожь.

— Ишь, какая выискалась! — на лице капитана читается острое раздражение. — Говоришь, он мать потерял? Увижу, что этот оборванец крутится вокруг честных людей, отправлю в темницы крыс кормить! И мне будет всё равно, есть ли у него что-либо в карманах!

Бледного парня толкают в мою сторону. В этот момент жёсткая хватка исчезает с моих локтей, ребёнок налетает на меня, а я, не удержавшись, шлёпаюсь на попу.

Не так уж и больно… но довольно унизительно.

Слышу сдерживаемые смешки и раздражённое ворчание капитана.

Поднимаюсь, потирая ушибленное место.

Вот хамы.

Мальчишка тоже поднимается и растерянно зыркает то на меня, то на смакующих эту картину горожан, то на спины удаляющейся городской стражи.

Молча беру его за руку и шагаю прочь. Лучше бы нам поскорей убраться отсюда, не нравятся мне взгляды из толпы.

Ребёнок даже не пытается упираться и послушно идёт следом.

— Оно того стоило? — прерываю молчание, когда мы отходим на достаточное расстояние.

— Что?

— Не прикидывайся, я поймала тебя за руку, когда ты собирался обчистить карманы той фиры! Капитан тоже это видел, поэтому был так зол! И вот я тебя спрашиваю, стоило ли оно того? Или ты не понимаешь, что таким образом делаешь людям плохо?

— Понимаю, — шмыгает.

Похоже, пацана начинает потихоньку отпускать и только теперь накрывает осознание того, что могло случиться.

— Не реви! — строго, чтобы не вздумал себя жалеть. — Где твои родители?

Мотает головой.

— Сирота, что ли? — горло сжимается от одной этой мысли.

— Не. Папаня есть, но я к нему ни за что, — шмыгает и вытирает нос рукавом грязной рубашки.

— А чего ж так? — немного смягчаюсь.

— Так, я коли монет не принесу, он меня того… бить будет.

Вот те на.

— Зовут тебя как?

— Мика.

— А я фира Лори, — рассматриваю его тощую шею. — Голоден?

Кивает и поднимает на меня глаза, полные затаённой надежды.

— Ладно. Накормлю, а потом решим, что с тобой делать. Обещай слушаться и не вздумай воровать!

Активно кивает.

Не особо в это верю, но как бросить на улице голодного ребёнка?

По пути в лавку покупаю маковую баранку, серый хлеб, кусок ветчины, сыр и пару красных сладких яблок.

Баранку сразу протягиваю Мику. Он вгрызается в неё и тут же набивает рот. Как хомяк.

Вздыхаю, потому что у него ну очень грязные руки. Было бы правильнее, сначала заставить Мика тщательно умыться, но не морить же его и дальше голодом. Я видела, какими глазами он смотрел на еду.

Пока в лавке фиры Кларис нет покупателей, я коротко объясняю ей ситуацию. Хозяйка скептически смотрит на Мика. Мик смущённо опускает глаза в пол.

Ставим на кухне лохань. Выливаем туда котёл горячей воды и два котла холодной.

— Давай-ка для начала приведи себя в порядок, а то чумазый, как трубочист, — протягиваю пацану кусок мыла и холстину, которые мне выделила фира Кларис. — Сам помыться сможешь? — уточняю на всякий случай.

— Смогу, уважаемая.

Ишь, вежливый какой.

— Только, чур, не филонить! Хорошо? А как будешь готов, налью тебе горячего чаю и дам хлеба с ветчиной!

Ловлю нетерпеливый мечтательный детский взгляд и выхожу из кухоньки.

Нда… баранкой он явно не наелся.

В лавку заходят покупатели, и какое-то время я занимаюсь ими, а когда заканчиваю, оказывается, что Мика уже не только успел помыться, но и переоделся в чистую рубашку.

— А рубашка откуда? — оборачиваюсь к фире Кларис.

— Так, от мужа моего почившего ещё осталось. Великовато, конечно, но рукава закатать и можно носить. Чего добру пропадать? Я сейчас до соседки схожу, у неё в сундуках и штаны могут найтись. Дети-то её давно повырастали.

Кхм. Ладно. Вещи здесь действительно не принято выкидывать. Их бережно хранят годами и носят до тех пор, пока ещё можно носить.

— Ладно. Мик, ты молодец. Вижу, что постарался. Садись за стол, покормим тебя, как обещала.