Магазинчик моего дедушки

Она и так старая, а тут еще и ноги болят. Если бы она пошла в больницу, ждала бы на носилках, а тут хоть ждет на сахарном сундуке.

Я пошла к прабабушке. Это мама моего дедули. Она очень старая и очень раздражительная. Она с рождения такая. Мне кажется, она уже родилась такой нервной. Она постоянно причитает и ругается даже с пролетающими мимо мухами. Именно поэтому мою прабабушку все боятся. Но меня она любит. Я всегда приношу ей из магазинчика халву, а халву ей нельзя. Ну и что, я всегда иду против запретов! Если человеку и халвы поесть нельзя, зачем ему вообще жить, не понимаю. Потому я всегда и ношу халву прабабушке.

Прабабушке я сказала:

– Дедуля просит твои лекарства от ревматизма, хочет их поменять. Приходил врач, будет новые выписывать. Дай, пожалуйста.

Прабабушка дала. Для нее бесплатные лекарства слаще меда. А я отдала эти лекарства тете Меляхат.

– Пей по две таблетки раз в шесть часов, – наставляла я. Однажды я заболела, и врач тоже сказал пить аспирин раз в шесть часов. Тетя Меляхат ушла, а на следующий день пришла снова. Я ей опять продала лекарство. На здоровье! Я же не делаю что-то плохое. Я раздаю лечение больным.

Еще через день пришла тетя Хюсние. У нее был понос. С этим было просто. Я принесла из дома аспирин, бросила его в газировку. Дала ей попить и отправила домой. Я продала и аспирин, и газировку. Иншаллах, к завтрашнему дню с ней все будет в порядке.

Так дальше и шло. Не знаю, как так получилось, но все старые женщины стали приходить ко мне. Теперь я стала измерять давление. Измерение давления стоило дороже. Потому что было рискованнее. Каждый раз мне приходилось таскать из дома бабулин тонометр. Попадись я – мне конец! Дело это оказалось очень прибыльное. Потому что вдобавок мне удавалось продавать и кило йогурта. Я обычно говорила:

– О-о, у тебя давление сильно упало. Быстренько надо выпить соленого айрана. – И отправляла своих пациенток по домам. Как ни крути, это был дополнительный доход.

Однажды пришел врач. Тот самый, из поликлиники… Меня он любил. Я тоже его уважала. Все-таки он выучился и стал врачом. Большое дело. Каждый раз он спрашивал меня: «Кем ты станешь, когда вырастешь?» Про себя я думала: «Ну хоть ты не спрашивай меня об этом, ты же врач. Спроси о чем-нибудь получше!» А вслух отвечала так: «Я открою бакалейную лавку. Стану бакалейщицей. Но для этого мне не надо расти. Я и так бакалейщица!» Врач смеялся. Этот факт его очень смешил. Взрослые такие: ты им скажешь как есть, а они в ответ смеются.

В тот день я решила воспользоваться случаем и расспросить его о разном лечении. Я начала задавать вопросы о том, чем лучше лечить боль в горле, как понять, что у тебя цистит, что делать, если у человека рвота уже два дня, и тому подобное. Над каждым моим вопросом он смеялся. Бабуля про некоторых людей говорит, что у них от учебы крыша поехала. Этот, наверное, был из таких. Смеется над каждым моим вопросом, но все же отвечает. Ладно, пусть смеется, лишь бы отвечал нормально…

Дедуля подавал мне знаки глазами и бровями. Он не любит, когда я разговариваю с покупателями про всякую ерунду. Особенно не любит, когда я заговариваю с врачом, учителем, ходжой. Ему и говорить-то ничего не нужно – я и так знаю, что он сердится. Закопать может одним взглядом. Он выпучивает глаза, надувает губы и словно говорит: «Замолчи уже! Быстро!» Но обычно я не замолкаю.

В тот день я тоже не замолчала, потому что для моей профессиональной карьеры мне нужна была информация. В моих ближайших планах было подбить медсестру Кезбан на то, чтобы она научила меня делать уколы.

Пока я задавала вопросы, а врач смеялся и отвечал, в бакалею вошли Лютфие с болью в затылке и Меляхат с ревматизмом. Они еще и вместе пришли! Сумасшедшие! Я им делала знаки глазами, чтобы уходили, но они ничего не поняли. У них глаза плохо видят.

Тетя Лютфие начала жаловаться:

– У меня голова сильно болит. Опять началось. Целую неделю все было хорошо, но теперь опять боль в затылке.

Врач спросил: «Что еще у тебя болит?» Но тетя Лютфие начала рассказывать не ему, а мне. Потом микрофон взяла Меляхат. У нее, оказывается, боль перескочила с колен на бедра. Врач опять спросил: «А где у тебя болело? С чего все началось?» Но Меляхат опять все мне объясняла.

Я попробовала сбежать. Нас было пятеро в малюсеньком магазинчике. Но они преградили мне путь тростью. Они требовали лекарство. У них так сильно все болело, что они ночью уснуть не могли, а теперь ходить не могут, так что я обязательно должна была дать им лекарство.

Дедуля все понял раньше врача. Что ж, он-то уже ко мне привык! Врач же пытался понять, что происходит. У дедули из носа повалил дым. Не дым даже – там все горело. А дальше случилось вот что.

– Ты что, лекарства им даешь?

– Они болеют, дедуля, сильно. Вон спать не могут.

– Ты что, лекарства им даешь?

Если дедуля повторяет свой вопрос, это значит, что все очень серьезно. Я призналась.

– Даю. И им лучше становится.

Тут вмешался врач:

– Как ты можешь давать им лекарства из головы?