Читаем Магелланово Облако полностью

Когда астронавигатор кончил читать и посмотрел на собравшихся, я заметил, что сидевшая внизу Анна встала и вышла в боковые двери. На трибуну поднялся Зорин. Шум, послышавшийся в амфитеатре при последних словах Тер-Аконяна, замер. По законам межпланетных сообщений, человек не может остаться на звездоплавательной станции один: с ним должен быть хотя бы один товарищ. В соответствии с обычаем, Зорин должен был указать его теперь. В зале стояла чуткая тишина, словно пилот, обводя глазами море голов, совершал именно теперь свой выбор, хотя мы знали, что он уже сделал его и лишь ищет того, кого предназначил себе в спутники. Вдруг сердце мое забилось. Напрасно я говорил себе, что это невозможно, что это бессмыслица: кто я для Зорина? Один из членов экипажа, человек почти чужой; другое дело, если бы это был Амета…

Сидевшие в зале еле заметно поднимали головы, встречаясь взглядом с пилотом и еле заметно опускали их,когда он отводил глаза. Вдруг пилот посмотрел на меня; его взгляд был так напряжен, что, не отдавая себе отчета в этом, я встал.

– Ты согласен?– долетел до меня как бы издали голос первого астронавигатора.

– Согласен, – ответил я.

По залу прошел глухой шум.

Зорин и Гообар беседовали с астронавигаторами; люди уходили или окружали трибуну. Выйдя в пустой и тихий коридор, я не чувствовал ничего– ни подъема, ни гордости, ни радости. Я очутился в фойе. Передо мной была скульптура Соледад– белый юноша, стоящий на пьедестале. Позади было восемь лет – и каких лет! Насколько старше я стал теперь, чем был в момент отлета. А этот белый юноша совсем не изменился: он по-прежнему всматривался в будущее. Я окинул взглядом скульптуру и подошел к ней, как бы прощаясь. Мое сердце сжалось: я вспомнил об Анне. Куда она могла пойти?

Ближайший лифт привез меня в сад. Я увидел Анну издали: она сидела в траве, густо поросшей незабудками. Амета очень любил цветы. Он неохотно ставил их в вазы. «Если хочешь быть с цветами, – говорил он, – ступай к ним». Широко раскинув руки, Анна прикасалась к цветам, как слепая. Я остановился позади нее.

– Это ты… – негромко проговорила она. Я стал на колени рядом с ней и поцеловал ее маленькую ладонь, ощущая под пальцами в тех местах, которые часто соприкасались с инструментами, небольшие мозоли.

– Ты был на собрании до конца? – спросила она.

– Да.

– Зорин?

– Да.

– И ты?

– Да…

Она умолкла.

– Ты это услышала дома? – спросил я.

– Нет.

– Как же ты узнала?

Она подняла голову:

– Я так думала… А ты не думал?

– Нет, – сказал я, удивленный.

Она улыбнулась:

– Ты всегда догадываешься последним…

С ее лицом творилось что-то недоброе:я видел,как она старалась улыбнуться, потом отвернулась. Больше мы не говорили ни о чем.

Ночью я проснулся и сразу вспомнил все, что случилось. Светил синий ночник и сквозь стекло ширмы на подушку падало несколько мелких голубых пятен, похожих на листочки незабудок. Анна лежала на спине, закинув голову, ее густые темные волосы оттеняли лицо. Она всматривалась в одну точку на потолке. Я закрыл глаза, но уже не мог заснуть. Вдруг она сказала:

– Ты вернешься?

Я приподнялся.

– Любимая…

Она посмотрела на меня, ее глаза были рядом со мной.

– Знаешь, я не могу теперь поверить, что было такое время, когда я не знала тебя… Это чувство так велико, что у него нет начала… поэтому я не могу себе представить, что может быть…

Она не докончила. Я не спрашивал ни о чем. Мои объятия становились все теснее. Она вздохнула и тихо прошептала:

– Они все же были очень счастливы…

– Кто, дорогая?

– Древние.

– Ты так думаешь?

– Да. Они верили в вечность….


Три месяца «Гея» двигалась в системе Центавра. Как искры, возникали планеты. Они росли и заслоняли собой небо. Пилоты спускались с галереи цепочкой серебряных фигур и исчезали в люках ракет.

Сколько раз повторялись расставания и возвращения! Крепкие рукопожатия, грохот включенных двигателей,удар невидимого колокола стартовой катапульты, тишина после отлета, губы, которые шевелятся беззвучно, пересчитывая вернувшиеся из полета ракеты, почерневшие от жара, который охватывал их в густой атмосфере встречных планет…

С Зориным я виделся в эти дни редко. Он вместе с другими конструкторами работал над проектом космической станции; первоначальный набросок проекта был сделан год назад, и теперь весь коллектив Тембхары корпел над его детальной технической разработкой. Зная, как опасно для ума безделье, и желая быть не только товарищем, но и помощником Зорина, я изучал радиотехнику и восстанавливал знания по кибернетике, полученные еще в юношеские годы. Я не отрывался от трионов, даже когда мы описывали круг около очередной планеты, не спускался ни на одну из них, но друзья Аметы не забывали обо мне. Уль Вефа первый принес и молча высыпал на мой стол груду искрящихся разноцветным огнем вулканических минералов с планеты, которую ему пришлось посетить. Теупане привез мне в другой раз осколок лавы с окаменевшим трехпалым оттиском. Растущее число экспонатов этой единственной в мире коллекции свидетельствовало об успехах нашего путешествия.

Перейти на страницу:

Все книги серии Романы

Похожие книги

Аэроплан для победителя
Аэроплан для победителя

1912 год. Не за горами Первая мировая война. Молодые авиаторы Владимир Слюсаренко и Лидия Зверева, первая российская женщина-авиатрисса, работают над проектом аэроплана-разведчика. Их деятельность курирует военное ведомство России. Для работы над аэропланом выбрана Рига с ее заводами, где можно размещать заказы на моторы и оборудование, и с ее аэродромом, который располагается на территории ипподрома в Солитюде. В то же время Максимилиан Ронге, один из руководителей разведки Австро-Венгрии, имеющей в России свою шпионскую сеть, командирует в Ригу трех агентов – Тюльпана, Кентавра и Альду. Их задача: в лучшем случае завербовать молодых авиаторов, в худшем – просто похитить чертежи…

Дарья Плещеева

Приключения / Детективы / Исторические приключения / Исторические детективы / Шпионские детективы