Маги

Ричард выпрямился и посмотрел на Ингрид, чтобы от всего сердца поблагодарить ее. И не смог вымолвить ни слова. Перед ним стоял молодой Филипп Фаридэ в обличии девушки. А если учесть то, что Ингрид вопреки амальонским традициям растить волосы, так как это являлось одним из главных показателей опыта и мастерства, была коротко стрижена еще в Эльмарене, то можно представить, что сходство было практически абсолютным. Конечно, он слышал о том, что в Амальон вернулась дочь лучшего друга его отца. Что она уже успела схватиться с маршалом гронгирейцев и выжить, не владея ни единым заклинанием, что ее животным является крылатый единорог, которых в Долине не было около двух тысячелетий и так далее. Но все это казалось Ричарду таким далеким и нереальным, что, столкнувшись с Ингрид у себя же в замке, он просто остолбенел. К тому же, она нашла его горностая. И он испытывал к ней огромную благодарность за это. А еще, может быть потому, что она была совсем не похожа на амальонских женщин или потому, что она поразила его своим появлением, Ричард смотрел на нее во все глаза и никак не мог прийти в себя. За спиной Фаридэ стоял крылатый единорог. И Ричард не знал, может ли он вообще верить представшему перед ним видению.

Так они и стояли, глядя друг на друга и не произнося ни слова. Ингрид улыбалась краешком губ. Она догадывалась, что перед ней стоит Принц Ричард. Его искреннее удивление вызывали симпатию. В отличие от ее братьев, он также как и она, носил короткие волосы, потому что королевские особы мужского пола стриглись по наступлению совершеннолетия для того, чтобы можно было с первого взгляда определить, исполнилось ли юноше двадцать четыре года. Прямой взгляд серо-голубых глаз, высоко поднятая голова, уверенность и спокойствие во всем облике. Принц Ричард определенно нравился девушке.

– Как мне благодарить Вас? – наконец, смог вымолвить Ричард.

– Сказать «благодарю», – просто ответила Ингрид.

В этот момент из-за угла коридора появился Кеннет, разыскивающий сестру. Она бросила на него умоляющий взгляд, и он тут же все понял. Хотя все было понятно и без этого: Ингрид выглядела так, будто только что копала шахту. Почувствовав творящееся волшебство, Ричард обернулся. Кеннет стоял уже в двух шагах от него:

– Ваше Высочество, – с достоинством произнес он, выпрямившись.

– Кеннет, здравствуй! – радостно воскликнул Ричард и обнял среднего Фаридэ. – Рад тебя видеть!

– Вы уже знакомы с моей сестрой, – скорее в форме утверждения, чем вопроса произнес он, хитро подмигивая Ингрид. Та успела окинуть себя придирчивым взглядом и осталась довольна первозданной чистотой своего наряда. А ее брат не стал более придерживаться дворцового этикета в общении со своим старым другом, коим и являлся для него принц Ричард, и уже во всю переговаривался с ним о последних новостях в Амальоне.

– А что твой единорог делает в замке? – Кеннет, наконец, заметил зверя своей сестры позади нее.

– Он идет со мной. Во-первых, возвращаться домой он отказывается, а во-вторых, именно благодаря ему нашелся горностай Его Высочества.

– Так вот что здесь происходит! – воскликнул Кеннет. И посмотрел на принца.

– Да! Я очень благодарен тебе, Ингрид, за то, что ты нашла и спасла мое животное! – Ричард очень серьезно, будто произносил клятву, смотрел на нее.

Ингрид кивнула головой в знак того, что принимает его чувства.

– Надо идти в зал! Все уже собрались! – заметил Кеннет и все трое поспешили на начало церемонии.

После нее дети Фаридэ собрались во дворе замка для того, чтобы обстоятельно расспросить Ричарда о его путешествии в соседние королевства. Все-таки официальная церемония не предполагала свободного общения, поэтому друзьям требовалось больше времени для того, чтобы вдоволь наговориться после разлуки. Беатрис направилась домой совершить все приготовления к обеду, на который был приглашен Ричард, а Филипп Фаридэ остался в замке. Совету предстояла важная встреча. Что-то связанное со вчерашним нападением гронгирейцев.

Все еще соблюдая внешние условия ненападения, каждый раз после стычек и сражений с гронгирейцами, Амальон направлял в Гронг официальное уведомление об этих происшествиях с требованиями разъяснений. Это было пустым занятием. Но амальонцы следовали традициям. Война между двумя королевствами была признанным событием во внешней политике. Это подтверждали частые встречи на высшем уровне по вопросам выкупа пленников. И все-таки Амальон продолжал настаивать на незаконности гронгирейских нападений, всякий раз направляя в Гронг официальные письма с вызовом первых лиц Гронга для дачи объяснений, которые всякий раз оставались, конечно же, без ответа.