Маги

— Огненная Диана, — с улыбкой сообщила ей та. — Тебя, надо полагать, зовут Ветреная Ингрид?

Амальонка закатилась веселым смехом.

— О да! Прекрасный вариант! — согласилась она. — И все же меня зовут просто Ингрид. Просто Ингрид, которая любит Огненную Диану! — добавила она.

— Как мило! — заметила маршал. — Приходишь в неизвестный мир, а тебя там уже все знают!

— Как тебе этот неизвестный мир? — спросила Ингрид. И хотя лицо ее по-прежнему улыбалось, в глазах появилось серьезное выражение.

— Любой мир, в котором есть ты, прекрасен! — ответила Диана. — Ты и водопады! — добавила она, чуть подумав.

— Водопады! — с наигранным возмущением протянула Ингрид. — Значит, я и водопады!

— Славная дочь Фаридэ боится конкуренции?

— Конкуренции? — удивилась Ингрид. — Дарен оказывал тебе знаки внимания в мое отсутствие? — Хотя голос ее звучал по-прежнему легко и беспечно, как звон колокольчика, Диана почувствовала, как амальонка напряглась в ее руках.

— И не только он! — хитро ответила маршал, решив немного помучить подругу в отместку за все те переживания, которые ей пришлось испытать.

Услышав это, Ингрид сначала замерла в полном изумлении, а потом весело рассмеялась.

— Мама все-таки сразила тебя своей стряпней! — произнесла она с нежностью.

— А Филипп своим гостеприимством!

— Значит, жить мы будем у нас! — заключила Ингрид, в порыве радости опять обнимая Диану.

— То есть ты все-таки собираешься возвращаться в Долину? — спросила воительница, решив не обсуждать сейчас столь скользкий вопрос. Потому что говорить о том, где они будут жить, не договорившись, что они точно будут жить вместе, было несколько преждевременно.

— А разве мы уже не вместе? — тихо спросила ее Ингрид, целуя в губы. — Мы уже давно вместе!

— Ты не ответила, — заметила Диана, изо всех сил пытаясь сохранять ясность ума или хотя бы равновесие. И то и другое сделать было очень трудно.

— Да, я собираюсь возвращаться в Долину, — отвечала Ингрид, перемежая свои слова то легкими, то требовательными поцелуями. — После того, как мы проведем в Эльмарене ночь.

— Ночь? — переспросила Диана, просто чтобы что-то спросить, чтобы удержаться от необдуманных действий. Краешком сознания она помнила, что за ними наблюдают сейчас десятки пар глаз.

— Да ночь, — прошептала ей Ингрид, намеренно медленно роняя слова. — Одну… бессонную… ночь…

В ее глазах, как всегда, плясали озорные искорки.

— Может быть, ты уже пригласишь меня в дом? — нетерпеливо спросила Диана, чувствуя, что готова ночевать прямо на поляне.

— Тебе прямо по курсу! — сообщила ей Ингрид после долгого дразнящего поцелуя.

— Здесь столько детей. Тебя не смущают свидетели? — поинтересовалась маршал, уже направляясь в указанную хижину.

— Пусть учатся! — хихикнула амальонка, которую сейчас вряд ли могло что-нибудь смутить.

Диана еще крепче сжала в объятиях свою драгоценную ношу, и Ингрид без слов почувствовала, что, несмотря на все сомнения в душе маршала, женщина, которая сейчас так бережно, почти жадно несла ее на своих руках, принадлежала только ей.

Диана с Ингрид, которую она не собиралась выпускать из своих рук, вошла в хижину. Для этого ей пришлось изрядно наклониться, чтобы не задеть головой о створ двери. Видимо коренные эльмаренцы не отличались высоким ростом. В хижине стоял вечерний полумрак. В широкие квадратные окна свободно падали последние лучи предзакатного эльмаренского солнца. На соломенном полу лежал настил из лесных трав, покрытый тканой материей, из-под которой тут и там выглядывали сухие лиловые соцветия.

Диана чувствовала себя в этом месте, которое долгое время служило Ингрид жилищем, более чем странно. И не только потому, что оно было совершенно ей незнакомо, но в первую очередь потому, что выглядело оно слишком открытым, не давало ощущения уединения, которое обычно дарит человеку дом. К тому же привычная темнота Гронга была здесь немыслима. И все же, несмотря на это, она чувствовала себя защищенной. Точнее, ей не надо было защищаться. Не надо было быть настороже и чего-либо опасаться. Это было незнакомое и вместе с тем приятное ощущение.

Если бы Диана вдруг задалась вопросом, кто она, то не смогла бы на него ответить. Трудно быть воином там, где не существует самого понятия борьбы и противостояния. Но к счастью, ей было совершенно не до таких вопросов.

Она, продолжая крепко держать амальонку на руках, опустилась на мягкий настил. В лицо им ударил запах лесных трав. Глаза Ингрид, обращенные на нее, сверкали, многотысячно отражая ласковый свет вечернего солнца. Настойчиво глядя в них, гронгирейка медленно наклонилась и поцеловала Ингрид. Сердце ее ликовало оттого, что сейчас амальонка принадлежала только ей. Только ей. Она всегда это знала и чувствовала потому, что Ингрид своим поведением постоянно подчеркивала сей факт, но сейчас, здесь, в Эльмарене, в эту ночь, она ощущала это особо остро.

Вдруг за окном зазвучала мелодия. Тихая, негромкая, как пение птицы.

— Что это? — спросила Диана, нежно очерчивая пальцем линию скул Ингрид.