Маги (ЛП)

Давно ее не посещало чувство столь полного умиротворения. Она помнила, зачем пришла сюда. Помнила, что ей надо найти Ингрид. И хотя до сих пор маршал совершенно не представляла, где искать амальонку, она не испытывала никакой тревоги или неуверенности по этому поводу. Будто бы кто-то разом освободил ее от тяжкого груза забот, лежавших на ее плечах долгие тридцать два года, переняв их на себя хотя бы на время. Диана откуда-то знала, что ей надо просто идти, чтобы встретить Ингрид. Все остальное этот удивительный мир сделает сам. Он поможет ей. Он не оставит ее одну. Он любит ее.

Осознание последнего пришло внезапно и поразило гронгирейку до глубины души. Этот мир любит ее. Именно ее. Любит такой, какая она есть. Со всеми ее замыслами и планами. Со всей ненавистью к Амальону, которая пусть и не была уже так сильна, но все-таки до сих пор жила в ее сердце. Любит со всеми ее сомнениями и страхами. Любит. И чувство этой любви было настолько сильным и ошеломляющим, что гронгирейка сделала то, чего не делала никогда в жизни. Она заплакала. Заплакала от ощущения преисполняющей ее благодарности. К небу, которое было столь ясным, высоким и чистым, к солнцу, которое изливало на землю свой мягкий и в то же время ослепительный свет, к этим горам, которые, верно, скрывали за собою поселение людей, где Диана найдет Ингрид, и, наконец, к этому морю, которое отражало всю бесконечность испытываемой ею любви.

Погрузившись в свои мысли, воительница не заметила, как у нее появился попутчик. Маленький олененок резво скакал рядом нею, иногда совершенно неожиданно останавливаясь, выпрямляя свою тонкую шею, чтобы осмотреться по сторонам. Но делал он это не из чувства страха, а из любопытства. Живой интерес искрился в его красивых продолговатых глазах. Большие уши горделиво торчали на голове, улавливая малейший шум. Аккуратное рыжее туловище пестрело белыми пятнышками. Длинноватые для его малых размеров ноги в самый неожиданный момент сгибались, напоминая о том, что олененок совсем еще малыш, и где-то неподалеку должна бродить его мать. И все же, когда детеныш с врожденной грацией резвился вокруг воительницы, она с замиранием сердца любовалась им.

Он так напоминал ей Ингрид. Своей непосредственностью, своей природной красотой, а самое главное своим желанием поиграть с ней, будто бы вся жизнь состояла из игры. То и дело олененок весело подскакивал к Диане и на удивление нежно дотрагивался до рук гронгирейки своим мокрым теплым носом, требуя внимания. Должно быть, он впервые в жизни видел воина. А Диана, несмотря на всю свою растроганность, по-прежнему оставалась воином, в этом не могло быть никаких сомнений. Но даже это не пугало животное. Он совершенно не боялся ее, относясь к незнакомке скорее как к гостье, а не как к чужаку.

Диана с трепетом коснулась пальцами чуть выступающего на морде детеныша места между глаз и, увидев благосклонную реакцию на свой порыв, ласково почесала олененка сначала по голове, а потом за ушами. Если быть честной, она не могла от него оторваться. Животными гронгирейцев были свирепые опасные звери, с врожденным инстинктом убийцы в крови, а животные амальонцев никогда не подпускали никого из Гронга к себе близко. И вот теперь совершенно изумительный, живой и непосредственный малыш ищет ее ласки и общается с ней по своей воле. Сердце маршала сжалось при мысли о том, что этот мир Ингрид пришлось оставить.

– Мне пора, – прошептала Диана, еще раз напоследок погладив олененка по мордочке. Тот потянулся ей навстречу, а потом резво отпрыгнул и исчез в глубине невысокого леса, выросшего прямо перед глазами воительницы. Деревья стояли на широком расстоянии друг от друга, и весь лес был залит солнечным светом. Среди зеленой листвы блеснула излучина реки, и маршал почувствовала, что хочет пить. Следуя вдоль небольшого мелкого русла, в котором, с шумом продираясь сквозь поросшие мхом валуны, весело бурлила прозрачная вода, Диана неожиданно обнаружила, что шум впереди нее возрастал.

– Водопад! – вырвалось у воительницы, и она почти бегом бросилась туда, откуда доносился звук стремительно падающей воды.

В Громальонской Долине не было водопадов. Точнее они были. Только в Безмятежном Лесу. Поэтому дети как в Гронге, так и в Амальоне, вырастали с мечтой о водопадах, которой для большинства из них так и не суждено было сбыться. И вот теперь, с трудом веря происходящему, с учащенно бьющимся в груди сердцем, позабыв обо всем на свете (что, надо сказать, Диана успела уже не раз сделать за время своего короткого пребывания в Эльмарене) маршал, как маленькая девочка, бежала вглубь леса туда, где она надеялась хотя бы одним глазком полюбоваться на то, о чем мечтал каждый ребенок Долины.