Маги в Кремле, или Оккультные корни Октябрьской революции

Но даже в бреду Свердлов не обмолвился о своей золотой «заначке» и о том, где прятал ключ от сейфа! Вот что значит самодисциплина сознания. Запрограммировал себя не проболтаться о самом сокровенном – и так и не проболтался. «Говорить должно не то, что можно, а то, что нужно». Не сказал он об этом и в моменты возвращения сознания. Значит, все еще цеплялся за надежду, верил, что выживет. Неужели могущественные сатанинские силы, до сих пор поддерживавшие и возносившие его, еще раз не помогут своему «избраннику»? О чем уж он там молился им, какие зароки давал, мы не знаем. Они не помогли. Не смогли помочь.

Болезнь прогрессировала, начались процессы разрушения легких, кровохарканье. Ленин все же появился. Когда узнал, что положение безнадежно и вот-вот конец. Видимо, счел, что в таком случае неудобно не зайти. Несмотря ни на какую неприязнь, ни на какие противоречия и счеты надо попрощаться. 16 марта заглянул на 10–15 минут. По воспоминаниям Новгородцевой, «в этот момент к Свердлову на мгновение вернулось сознание. Он узнал Ильича и ласково, но жалобно, как-то по-детски беспомощно улыбнулся». Просил прощения за все, что натворил? Или радовался, что Ленин явился, выказав тем самым готовность к прощению? Или это было бессознательно?

Он умирал одиноким. Несмотря на то, что вокруг собрались товарищи по партии. Но он был «чужим» среди «своих» и знал это. Умирал одиноким, несмотря на окружение жены и родственников. Разве это не одиночество, если даже им он не решился доверить свою «золотую» тайну? Вскоре после визита Владимира Ильича Свердлов скончался. Дух его отлетел в мир иной. И, надо думать, первым там его встретил и радостно приветствовал дух туруханского Пса, чья шкура так и лежала у подножия кровати покойного. Может быть, по-настоящему он и был самым близким существом для Якова Михайловича Свердлова.

Куда повлеклась дальше его душа, уже не наше с вами дело. Это определил Тот, Кто гораздо выше нас… На календаре было 16 марта. Прошел ровно год с тех пор, как Свердлова пытались прижать к ногтю матросики Дыбенко. Но не получилось, не дожали…

34. Рассыпавшееся наследство

С тем, что оставил после себя Свердлов – я, конечно, имею в виду не сейфовую кубышку, а его политическое, организационной наследство, «честное имя революционера» – сразу же начали происходить любопытные и неоднозначные вещи.

16 марта, в самый день его смерти, собрался Пленум ЦК партии. И отменил январскую директиву Свердлова о казачьем геноциде. На места поехали уполномоченные, вроде упомянутого Ружейникова, освобождавшего арестованных в Уральске. Впрочем, было уже поздно. Уже вовсю полыхали казачьи восстания, и дальнейший геноцид Троцкие, якиры, землячки и голощекины повели под флагом их подавления.

Но с «честным именем» все осталось в порядке. 17 марта Президиум Моссовета постановил переименовать Театральную площадь в площадь Свердлова. А на следующий день состоялись пышные похороны. Закопали у Кремлевской стены. Яков Михайлович и здесь оказался зачинателем. В числе тех, кто похоронен на Кремлевском кладбище не в стене, а у стены, его могила стала первой. Что, разумеется, должно было означать некую высшую честь. Какая еще никому не оказывалась. А на похоронах звучали вполне проникновенные и пересыпанные восхвалениями речи. Такие же, как на всяких официальных похоронах высокопоставленного лица.

Однако почти одновременно с похоронами открылся VIII съезд РКП(б). И если внимательно просмотреть его материалы, нетрудно увидеть, что по сути своей он стал… антисвердловским! Ленин, выступая по крестьянскому вопросу, подчеркнул, что по отношению к середняку ни в коем случае нельзя применять насилие, ибо этим можно загубить все дело. Что надо учитывать особые условия жизни середняка. «Не сметь командовать! Вот правило, которое мы себе поставили». Против кого это выпад, кроме Якова Михайловича? Хотя имя его в критике не поминалось, вроде бы прославлялось, ему отдавалась дань почтения и уважения…

Свердлов должен был делать организационный доклад. Его делал Ленин. Сказал о покойном: «Обладая громадной, невероятной памятью, он в ней держал большую часть своего отчета, и личное знакомство с организационной работой на местах давало ему возможность сделать этот отчет. Я не в состоянии даже на сотую долю заменить его, потому что в этой работе мы были вынуждены всецело полагаться и имели полное основание полагаться на тов. Свердлова, который сплошь и рядом единолично выносил решения». Панегирик?

Но с очень открытым подтекстом. И о закулисных методах работы Якова Михайловича. Никому – ничего. Даже отчетных данных для оргдоклада нигде не фиксировал, все держал в уме. И о единоличных бесконтрольных решениях.