Маги в Кремле, или Оккультные корни Октябрьской революции

Однако мятеж был организован плохо. Шел вразнобой. Четкого плана, судя по всему, не существовало. Очевидно, сказывалось и то, что его инициировали разнородные силы. Пулеметчики выступили 3-го, а штурмовой отряд из Кронштадта прибыл только 4-го. А у правительства еще нашлись боеспособные части, готовые встать на его защиту. Юнкера Владимирского училища, несколько казачьих полков, отдельные роты гарнизона. И даже столь ничтожных, по сравнению с 200-тысячной массой повстанцев, но решительных и сплоченных сил оказалось достаточно. К Таврическому колонны бунтовщиков не пропустили, на Садовой встретили огнем. И они покатились прочь. Атаку мятежного дивизиона броневиков отбили демонстрационной вылазкой учебных, невооруженных машин с фанерной броней. Уже 5 июля выступление было подавлено. Всего в ходе восстания погибло 56 человек.

А на фронте дело обернулось полной катастрофой. В результате германского контрудара по разложившейся 11-й армии наступавшие русские войска в панике побежали, бросая оружие, сминая тылы и резервы. А едва обозначился прорыв, побежали и 8-я, 7-я армии. Быстро разваливаясь, превращаясь в толпы дезертиров и мародеров. Немцы быстро вернули утраченную территорию и погнали русских дальше, захватив ряд городов, массу трофеев и пленных. Керенский, примчавшись с фронта, потребовал 6 июля «установления полного правительственного контроля над армией». А Петроградский Совет ответил, что согласен предоставить такие полномочия – но в обмен на немедленное (а не после Учредительного Собрания) провозглашение республики и решение аграрного вопроса в пользу крестьян.

Во здорово, а? Не считаете? Военный министр во время войны выпрашивает контроль над армией! И ведет по этому поводу переговоры с непонятным самозваным органом! Который выставляет ответные претензии. В это же время министры Терещенко и Церетели повели переговоры с украинской самостийной Радой – о признании самостийности в обмен на поддержку на фронте «украинских частей». Пошел раздрай. Председатель правительства Львов ушел в отставку, уступив свой пост Керенскому. Будто этот пост был личным имуществом Львова. А переговоры с самостийниками возмутили либералов. Они-то, напомню, были за «сильную» демократическую Россию, распад их планам никак не соответствовал. Ну что ж, дело ограничилось тем, что и либералы ушли в отставку. А Керенский своей волей сформировал третий кабинет Временного правительства, где из 15 министров было 9 социалистов.

И первые шаги нового кабинета, напуганного фронтовыми событиями и восстанием, были достаточно жесткими. Верховным Главнокомандующим стал Корнилов. По его ультимативному требованию была восстановлена смертная казнь (только на фронте). Были закрыты газеты «Правда», «Окопная правда», флотская «Волна», распущен антироссийский финляндский сейм. После июльских событий «общественное мнение» вообще отвернулось от большевиков. Все социалистические партии выражали им презрение. Троцкий, Каменев, Коллонтай, Луначарский были арестованы (впрочем, чисто номинально и ненадолго). А Ленин несколько дней прятался по частным квартирам, после чего перебрался с Зиновьевым в Разлив.

Но для Свердлова участие в восстании обошлось без каких-либо последствий. Он был членом ЦИК Советов, депутатом городской думы. И оказался в положении «неприкосновенного» лица. А может, и стоявшие за ним «силы неведомые» постарались и надавили нужные пружины, чтобы их эмиссара не трогали? Л. Р. Менжинская вспоминала: «В Секретариате через два-три дня (после подавления мятежа. – Авт.) дело пошло нормальным ходом, и твердая рука Якова Михайловича направляла всю работу в сторону поддержки связи с местными организациями, обслуживания материалами новой большевистской газеты и главное – в сторону подготовки VI партийного съезда».

И он же, Свердлов, взял на себя поддержание связи между Разливом и Петроградом. Не он один, к Ильичу периодически ездили и Сталин, Дзержинский. Однако и для Якова Михайловича положение получилось очень удобным. Он в первый раз (нет, не в последний) получил возможность выступать «представителем» Ленина. Вершить дела именем Ленина. Как выразитель его воли, его предначертаний, его указаний.

В начале июля, как раз накануне беспорядков, в Петроград прибыла и Новгородцева с детьми. Выехав из Монастырского первым пароходом. Из чего видно, как много выиграл Свердлов в своей гонке по льду Енисея – без этого и он бы только к июлю очутился в столице. Попал бы уже на «готовенькое» и вынужден был бы довольствоваться третьестепенными оставшимися ролями в партийной и советской работе. А так и сам успел достичь высокого положения. И жену пристроить. Что ж, семейными связями он и раньше не пренебрегал, и в дальнейшем пренебрегать не будет. Это надежно. Надежнее и партийного «товарищества», и личной «дружбы». И уже в середине июля он назначил Клавдию Тимофеевну заведующей издательством ЦК «Прибой». Назначил от имени ЦК (который не собирался и которого вообще, по сути, не было – кто в Разливе, кто под арестом, кто залег «на дно» в Питере).