Маги

– Ее Диана здесь! – раздался как всегда насмешливый голос гронгирейки позади него.

Она стояла в высоких дверях часовни. В своем черном одеянии, которое сейчас выглядело почти серым от пыли. От той самой пыли, которую Ингрид неделю собирала в небе. Ровным шагом, так, будто бы ей не пришлось преодолеть тысячи и тысячи километров, чтобы добраться до дома, она двинулась к амальонке. Только теперь единорог Ингрид отделился от своей хозяйки и тронулся навстречу маршалу. Они поравнялись на полпути. Животное ткнулось мордой Диане в руку, скользнув рогом по пыльному рукаву. Та коротко обняла его, не спуская с Ингрид искрящегося взгляда, поцеловала в макушку меж ушей и они разошлись. Единорог к выходу, туда, где его ждал маршальский дракон. А сама маршал вглубь часовни, где из последних сил держалась на ногах Ингрид.

Диана подошла к ней. Спокойная, умиротворенная, уставшая. Но радость, испытываемая ею, перекрывала следы усталости на лице. У гронгирейки был взгляд человека, который носит свое счастье с собой. Не гонится за ним, не борется за него. Но несет его как дар. Дар для тех, кого любит.

Взгляды всех присутствующих были сейчас прикованы к ней.

Ингрид так же как и все смотрела на гронгирейку, не говоря ни слова. Да и что здесь можно было сказать? Она просто смотрела, боясь моргнуть, дабы не прогнать прекрасное видение. Не дыша, чтобы вздохом не потревожить воздушные потоки, выстроившиеся в такой волшебный и родной образ. И все же она знала, что это не галлюцинации. Что это правда. Что все, наконец-то, встало на свои места.

– Это я! – сказала Диана.

Ингрид прислонилась лбом к ее плечу. В сознании. Без сил. Без слов.

Потом сделала вдох.

Диана подхватила ее, крепко прижала к себе и вот теперь посмотрела на Ричарда. Но тот уже пятился назад. Ошарашенный. Но испугался он даже не Дианы, не ее грозного и одновременно доброго взгляда, (потому что невозможно злиться, когда ты так счастлив). Он испугался того, что пространство вокруг Дианы с Ингрид стало накаляться. Ему стало вдруг очень жарко. И он подумал, что это обыкновенные штучки Дианы с огнем. И дабы не спалиться в прямом смысле этого слова, он решил отойти подальше. Для уверенности и более благородного вида принц положил руку на эфес шпаги.

Арун также почувствовал жар и последовал примеру сына. Край его мантии был опален, когда он отодвинулся на безопасное расстояние.

Леонид же и не думал отступать. Лицо его исказилось от гнева. Он в одну секунду, так что никто не успел понять, что происходит, подскочил к Ричарду, выхватил у того из подвязки шпагу и бросился на Ингрид. Амальонка стояла, полностью растворившись в объятиях гронгирейки. Не замечая ничего на свете.

Беатрис вскрикнула. Но было уже поздно. Через мгновение все было кончено.

В том месте, где Леонид соприкоснулся со все увеличивающимся в размерах накаляющимся полем вокруг влюбленных, на полу осталась лишь кучка пепла и изуродованная неимоверным жаром железяка. Бывшая когда-то новым оружием Ричарда.

– Моя шпага! – пролепетал принц, с ужасом глядя на все это. – Диана! Ты опять?

Он поднял на них голову и замер. Они были в солнечном шаре, в коконе, который продолжал расти в объеме.

– Ричард, тебе лучше уйти! – сказал ему на ухо Филипп Фаридэ, оказавшийся за его спиной. – Чтобы тебя не постигла участь Леонида.

– Я не желаю им зла! – твердо сказал принц, выпрямившись.

В этот момент солнечного цвета волны, исходящие из того места в часовне, где продолжали стоять Ингрид с Дианой, достигли Аруна, Ричарда и Верховного Мага, находившихся ближе всех к женщинам. Все трое замерли, стараясь не дышать. Солнечный огонь прошел сквозь них, оставив Аруна и Фаридэ невредимыми, принцу же слегка опалив брови и волосы. Далее пришла очередь остальных. Волны расходились во все стороны, мягко поглощая присутствующих. И каждый почувствовал огонь в своем теле и в своем сердце. Ощущал жгущие лучи эльмаренского солнца, которым невозможно было противиться и после которых хотелось только любить и ничего больше.

В итоге, переженились еще многие из остававшихся свободными на тот момент жителей Долины.

Вместо эпилога.

Утром следующего дня в доме Фаридэ было шумно и многолюдно.

Король Арун, Ричард, Верховные Маги, сами Фаридэ, и, конечно же, Диана с Ингрид выбрали это место в качестве нейтральной территории для обсуждения дальнейшей судьбы обоих Королевств Долины. Хотя термин «нейтральная территория» совершенно не отображал истинную мотивацию их выбора. Решающую роль скорее сыграло кулинарное искусство Беатрис. А Диана до сих пор была очень голодна после своего недельного путешествия из Эльмарена в Долину.

Все как могли, разместились в гостиной.

Ричард изменился. То ли смерть Леонида так потрясла его, то ли энергия эльмаренского солнца достучалась до его сердца. Но в его облике не было больше той зависти к Диане. Он был спокоен, ровен, улыбчив. Без шпаги.

– Я рад, что ты вернулась, – сказал он Диане. И это было искренне.

Гронгирейка стояла в центре гостиной вместе с Ингрид.