Магическая Экспедиция

Проснулась от того, что Владыка заорал зычным голосом:

— Эй ты, стоять! Сюда подъехал. Сюда я сказал! Чего остановил? Рожа мне твоя кривая не понравилась. И ты знаешь, чем больше на тебя, урода, смотрю, тем меньше ты мне нравишься.

Почти сразу раздался стук копыт подъезжающих лошадей, и раздался не менее зычный голос:

— Порубежная служба. Чего к гражданам пристаем?

— А маги мы, к кому хотим, к тому и пристаем. Можем и к вам пристать, мы маги не гордые.

Мгновенно послышался стук удаляющихся копыт.

Я тут же глаза открыла и села, но все что увидела, это стремительно ускакивающих королевских порубежников в ярких алых мундирах, да побледневшего, кстати вовсе не урода, а очень даже приятного молодого купца, с открытым лицом, пшеничного цвета кудрями и красивыми добрыми голубыми глазами.

— Вот не нравишься ты мне, — задумчиво произнес Владыка.

После его слов, молодой купец значительно побледнел, но не ускакал, что и не удивительно — перед ним полоса из огненных всполохов наличествовала, так что особо не дернешься. Зато сходу стало ясно, от чего порубежники ускакали столь быстро.

Но ладно бы купец остановленный — мы половину торгового тракта загородили! И сейчас, на Яремском тракте движение шло только по трем полосам в противоположную сторону, а тут, на этой стороне, все почтительно толпились, передавая из уст в уста шепотком растревоженного леса «Господам магам купец не занравился». И спрашивается — с чего бы «господам магам» вообще движение-то останавливать, да еще и на втором по значительности тракте королевства.

— Вачовски, — хриплым ото сна голосом, позвала я.

— Обожди, вкусняшка, интуиция у меня, — отмахнулся Владыка, продолжая одной рукой удерживать лошадь купца за узцы, а второй задумчиво почесывать подбородок, продолжая буравить подозрительным взглядом собственно вполне приятного молодого человека. Только бледного очень. Хотя, как тут не побледнеть, если перед телегой вдруг ни с того ни с сего пламя полыхает.

И вот будь на месте Владыки кто другой из моей группы, приказала бы бедного купца отпустить и дальше по пути следовать, но достаточно было одного промелькнувшего воспоминания о вчерашнем взгляде дракона, как я тут же передумала ему указывать. Но и людей, встрявших в застой было жаль.

Потянувшись, осторожно выбралась из саней, позевывая, подошла к Владыке. Ну как подошла — остановилась шагах в четырех, и осторожно спросила:

— А что конкретно вам в нем не понравилось?

Гаррат медленно повернул голову, мрачно посмотрел на меня и произнес:

— Напугал вчера, да?!

Я сначала отшатнулась, хотя от его взгляда все отшатнулись, а подошедшие было узнать причину остановки купцы, так и вовсе шагов на пять отошли, но после осторожно еще на шаг подошла и сказала:

— Нет-нет, что вы. Так что у нас тут?

У нас тут был дракон, который, пользуясь тем, что его слова только я услышать могу, тихо сказал:

— Я дракон, Милада, я чувствую ложь.

А затем уже громко, для всех и зычным голосом Вачовски:

— Вот что-то мне в тебе не нравится, а понять, что — не могу.

— А может поймешь уже, да и дальше поедем? — крикнул кто-то из спешащих на место событий купцов. — Ты ж глянь что деется! Три линии стоят, три…Ох ты ж мать огонь посередь снега! Неужто маги?!

И купец в алом кафтане предусмотрительно в толпе затесался, более не высовываясь. Остановленный же купчина, нервно поправил шапку и начал было:

— Послушайте, уважаемый, маг вы там или не маг, но людей становить прямо посеред дороги…

— Я тебя не посреди, я тебя с краю остановил, — перебил его Владыка. — Что ж в тебе не так-то, а?

Купец занервничал, и почему-то на телегу глянул. Не то чтобы прямо обернулся и посмотрел, но взгляд его на мгновение воровато метнулся к краю. И вот теперь купец перестал нравится даже мне. Купцы народ особый, они торговому делу учатся с детства, и с того же детства честное имя себе зарабатывая, учатся смотреть прямо, честным открытым взглядом. Именно такие, с честным именем, с прямым уверенным взглядом и ходят в дорогих кафтанах, у иных дела редко ладятся в Любережи, а этот купец именно в дорогом кафтане был. И кушаком был подвязан алым, парчовым. И вид имел вполне купеческий — а вот взгляд нехороший был.

— Глаза у тебя вороватые, — словно прочитал мои мысли Владыка.

Но может просто перепугался мужик, а? Любой тут перепугается ведь. А глаза, так если присмотреться, то красивые, добрые глаза, голубые такие, как небо летом.

— Он на телегу оглянулся, — попыталась я вступиться за купца, — может товар огнеопасный, а вы тут пламя разожгли, или скоропортящийся у него товар, задерживаться не может.

— Товар, говоришь? — задумчиво произнес Владыка.

И извлек кинжал. Из черной стали. Тот, от которого рану ни залечить, ни магией исцелить, тот что режет все подряд, сталь кромсая как масло подтаявшее.

— Вввачовски! — испуганно воскликнула я.