Магическая Экспедиция

А в следующее мгновение я с невероятным и диким сожалением осознала, что живу, не сгорела, потому что с дикой силой и безжалостной к моему телу скоростью, меня поволокло прочь от монстров нереальных, прямо через пылающий костер, обдавший искрами и жаром, и вздернуло, подставляя мою шею тому, кто незамедлительно сжал ее стальными жестоким пальцами так, что о собственной живучести пришлось действительно пожалеть.

— Ррррррадович! — разъяренно прошипел магистр Воронир.

Я забилась в его хватке, как-то даже не особо веря в то, что у меня все еще есть ноги… Но они были. Особенно болело левое бедро, которое в момент подтаскивания моего тела к магистру, пребольно стукнулось о какой-то камень. Но эта боль была сущей мелочь в сравнении с тем, что меня не просто лишили возможности дышать — мне фактически ломали шею, и единственное, что спасало — в захват пальцев Воронира попала и моя коса, которая сейчас немного, но смягчала его хватку.

А потом я вдруг поняла — у меня волосы. У меня на голове есть волосы… Они все еще там, со мной, и судя по тому, как больно тянет кожу захваченная коса, они все еще жизнеспособные. После того, как меня протащило через костер???

И я потрясенно посмотрела на убивающего меня магистра. Ярость и раздражение в его глазах, медленно, но верно сменялись тем же осознанием, что заставило забыть меня о таких неудобствах, как невозможность дышать к примеру.

— О-гонь, — по слогам, замедленно выговорил Воронир. — Тебе ничуть не навредил огонь!

— Ссама ппотрясена, — сдавленно проговорила я.

И магистр разжал пальцы.

Очередное падение отозвалось болью во всем теле, но я все равно собралась с силами и встала — не было никакого желания валяться у ног Воронира. И стиснув зубы, я решительно вздернула подбородок, с горечью и откровенной ненавистью, глядя на своего «спасителя». Магистр ответил задумчивым взглядом, а затем практически с насмешкой произнес:

— Гатанар.

И со всех сторон, с треском сломанных невидимыми псами, на поляну хлынули грассы, различимые лишь благодаря припорошенным снегом шкурам. И вся эта лавина ринулась на стоящего через разделенный разворошенный костер от нас Владыку Долины драконов.

Я раскрыла рот в немом крике и бросилась было к нему — но невидимая непреодолимая грань отсекла меня и Воронира от грассов, иных, заинтересованно переводящих взгляды с меня, на побоище откатившееся в центр поляны, магов, костра, шума… от всего… Я билась сначала руками, отчаянно, после магией, но все что я видела — ком из припорошенных снегом тел псов, которые становились все явственнее, из-за окрасившей их крови…

— Тебе не повредил огонь, — раздалось задумчивое и особенно отчетливо слышимое в наступившей тишине. — Это странно.

Медленно обернувшись, я увидела, что Воронир вновь сидит, насмешливо глядя на меня. Поняла, что плачу. Не знаю, как давно… наверное, с той секунды, как увидела кровь на грассах. Нервно, зло вытерла щеки, и вдруг поняла, что безумно хочется причинить Ворониру хотя бы толику той боли, которую сейчас чувствовала я.

— У меня для вас послание, — с ненавистью, такой ненавистью, которой никогда и ни к кому не испытывала, проговорила я. — От эльфа в золотой маске и с красным плащом.

И проговаривая все это, я пристально смотрела на магистра, мне очень хотелось увидеть, как от ярости исказится его лицо.

Но ярости не было.

Воронир усмехнулся, и безразлично произнес:

— А, Эторуанисен. И чем там все закончилось? Жрецы их всех положили, или кто-то выжил?

— Что? — переспросила, слабым голосом.

Слегка приподняв бровь, магистр поинтересовался:

— Что конкретно обозначало твое «что», Радович?

— Вы… — я едва могла говорить, — вы не союзники?

— Союз — понятие растяжимое, — и Воронир словно демонстрируя это, растянул губы в неприятной улыбке. — К примеру, девочка моя, у жрецов Древуна и эльфийских друидов союз. Довольно крепкий, к моему искреннему сожалению. Но что, если станет известно, что медвежьи жрецы перебили цвет и гордость эльфийского народа, подло заманив их в ловушку — в собственный храм, где они наиболее сильны. Друиды не идиоты, они очень быстро сопоставят два и два, и поймут, к примеру, что кто-то поделился с дета-королевством информацией о том, как на тайные тропы попасть и как на них ориентироваться. Но даже если не поймут или не пожелают поверить фактам — о подлоге уже известно в королевском дворце Деты. И все эльфийские народы выдвинут друидам ультиматум — вы с нами, своим народом, или с ними — убийцами ваших братьев. И друидам, Радович, не останется ничего иного, как снять защиту с тайных троп.

«Что откроет их для таких как вы», — мрачно подумала я.

Говорить не стала. Не стала и сообщать, что план провалился. Я не птенец Воронира, чтобы приносить ему сообщения. К тому же я хотела знать кое-что еще:

— Зачем вы убивали людей в деревнях?

— Как много вопросов, — усмехнулся магистр. — Зачем? Мне нужна армия, Радович. Большая, разнородная, ударная армия. Как ты думаешь, почему деревни были заперты?

— Чтобы мертвяки не разбредались… — прошептала я.