Магическая медицина

«Здравствуй, бабушка!

Помнишь меня? Это внук твой, Генка.

Вот решил тебе написать письмо.

Когда мы, последний раз-то с тобой виделись? Давно.

Помнишь, я приезжал к вам каждое лето со Светкой-сестрой. Славныге быгли времена. Мне иногда кажется, что они быгли лучшими в моей жизни. Ну знаешь, беззаботность такая детская. Лес, деревня, ну все как надо.

А я бабу Полю больше любил, честно. Ну знаешь, вот есть у маленького человека две бабушки, одна у него любимая, а другая вроде бы тоже любимая, но как-то меньше. Зато у меня дедушка быгл любимыгй, помнишь, муж твой, дед Миша? Помнишь? Ну ладно.

А я тут недавно понял, что я из твоего рода. Вот тебе и любимая — не любимая. Я прямой потомок твоего отца, Кузьмыг. Помнишь, тыг мне про него рассказыгвала? Помнишь? Ну ладно.

Я, бабушка, фамилию хочу поменять. На твою девичью. На фамилию отца твоего, буду Кладенец. Правда, это не скоро еще. Не до того пока, но я по крайней мере это знаю.

Я к тебе, бабушка, приеду в январе, в первыгх числах. Раньше не получится, работыг много. У меня же сейчас фирма своя, я праздники всякие организую, а тут Новыгй Год как раз. А в январе приеду, хочу чтоб тыг мне могилу отца своего показала, прадеда моего. Это важно для меня. А вообще хорошо, что ты у меня есть, наверное, давно тебе этого никто не говорил.

А я сейчас с девушкой живу. Она очень красивая и любит меня, кажется. Мыг к тебе, быгть может, вместе в январе приедем. Ладно, пора мне идти, приеду в январе.»

Сестрица Аленушка

Я страшно невнимательный человек. Большую часть жизни я кручу свое внутреннее кино, а мир вокруг замечаю мало. Когда-то моя подружка, с которой мы жили вместе, купила себе новые шикарные сапоги выше колен, а мой родной брат поспорил с ней, что я этих сапог не замечу. Сроку поставили три дня, и мой братец спор выиграл, а я лишний раз поразился своей невнимательности.

Моя мама не раз говорила: «Я не понимаю, Митя, как ты можешь заниматься психологией. Ты же вообще не видишь людей вокруг себя».

Это так, да не так. Я не вижу, пока мне не очень интересно. А потом мне, как Вию, какая-то сила поднимает веки, и я начинаю видеть больше, чем положено. На время.

А вот история.

Была у меня однажды в Вороне сказочная группа. Началась она с того, что мы дали друг другу клички. Так героиню этой истории прозвали Аленушкой — учтите, не я прозвал, а всякие-разные люди, человек десять. За что? — ну, за длинные русые волосы, такое очень русское лицо. Сядет где-нибудь и сидит тихонечко, вроде будто задумавшись, как Аленушка над рекой.

Первую сказку, которую она сочинила на группе, никто особенно не понял. Как жил-был Иванушка у старой мамы. Как выпил он не из той лужицы и стал козленком. Как мама не пускала его из дома, чтоб никто не узнал. Как терла она его рожки уксусом, чтобы отпали, а они только пуще блестели. Как однажды оставила она его дома и ушла, а он отвязался и выбежал на улицу. Как убежал он куда глаза глядят от детворы, которая все норовила потрогать его рожки; как стадо настоящих коз его не приняло; и как делся он неведомо куда.

Довольно вялый был анализ — как обычно, когда в нем почти не участвует автор. Ну, то, что она изобразила себя мужчиной — все заметили. «Не очень чувствуешь себя женщиной?» — она пожала плечами. Я тоже сомневался: такая красотка. Отношения с мамой? Что-то говорили про это. Мама всех в семье замучила своей святостью — это я запомнил. Чувство одиночества и «непринадлежности» — тоже было.