Магическая Трилогия: Спящая Красавица

— Грейс, Пенелопа. Возьмите с собой Сашу и Аурику, и оставьте меня и Иеронима наедине с Дэвиэной.

Грейс развела руками.

— Тогда мы будем в моем номере, — больше ни она, ни Пенелопа не проронили и слова. Медиум затушила окурок, выбросила его в форточку и, вместе с Грейс, Аурикой и Сашей, поспешила к выходу из номера.

Проводив Сашу взглядом, Виктор в очередной раз вспомнил русские сказки и злых ведьм. Сказки часто казались ему правдивее той истории, о которой пишут книги, и сейчас он чувствовал это особенно остро. Словно Саша не столько злая ведьма, сколько ехидная старуха, обладающая мудростью, невольно оказавшаяся не на той стороне.

Иероним коротко коснулся его плеча — легко, тут же убрав руку, просто чтобы привлечь внимание, и тут же сел рядом.

— Я надеюсь, ты понимаешь, что не выйдешь отсюда, пока не станешь немного более разговорчивой, — Иероним подался чуть вперед.

Виктор же наоборот, откинулся на спинку кресла и скрестил руки на груди. Короткого взгляда на Иеронима ему хватило, что бы вспомнить одни из их самых первых разговоров, в котором Чистильщик упоминал, что лучше него в Братстве нет никого.

Он снова удивлял Виктора тем, как резко изменился. Он не был похож на того растерянного и задумчивого юношу, который когда-то называл Виктору свое имя, и не был похож на человека, решившего изменить мир, но все еще сомневающегося, каким стал неделю назад. Он был другим. Таким, каким Виктор видел его лишь однажды, тогда в баре, когда произошла их первая встреча.

«Интересно, — вдруг задумался Виктор, — он уже тогда настолько сомневался в своем Братстве, что так легко поддался на мой блеф…»

Теперь Иероним лишь внешне выглядел уставшим. Залегшие под глазами темные круги и впавшие щеки не исчезли, но в его выражении лица, в его движениях и интонациях не было даже намека на переутомление.

Он был Чистильщиком. От корней волос до кончиков ногтей. Каждой фиброй его души, каждой клеточкой тела он был идеальным Чистильщиком, даже если его Братство представляло себе идеал совершенно иначе.

— Начинай говорить, — отчеканил Иероним. Виктор перевел взгляд на Дэвиэну. Женщина нервно сжала в руках подол своей юбки, но лишь сильнее поджала губы, показывая им, что говорить не намерена.

— Надеюсь, — протянул Виктор, — ты не собираешься предложить мне игру в плохого и хорошего полицейского. Из тебя хороший не получится, а я даже под дулом пистолета не соглашусь угощать ее пончиками.

— «Хороший полицейски-злой полицейский» — полная херня, — ответил Иероним. — Но нам стоит начать попробовать расспросить ее по-хорошему.

Виктору не понравилось, какой акцент Чистильщик сделал на последнем слове. Первая ассоциация, появившаяся у Гадателя, была именно с Инквизицией и пытками, и от одной мысли о насилии над сидящей перед ними женщиной, ему стало дурно. Как бы сильно ему ни хотелось получить от Дэвиэны хоть крупицы информации.

Но Дэвиэна молчала.

— Дэвиэна, ведь уже понятно, что у Оливера ничего не получится, — Виктор закатил глаза. — Зачем же упрямиться?

— Ты недооцениваешь мистера Льюиса. И пока он сам не скажет, что провалился — я ничего не расскажу о том, что знаю. Даже если этот белый варвар подвергнет меня пыткам.

— Белый варвар, — Виктор не смог сдержать улыбки и посмотрел на Иеронима. Чистильщик был невозмутим. Он встал, повернулся к Виктору и замер, как если бы ждал распоряжений.

— Быть может, нам и правда стоит попробовать пытки? — тихо, но четко произнес он и, видимо приняв молчание Гадателя за согласие, направился к шкафу.

После того, как Виктор позволил ему занять диван в гостиной, Иероним сдал ключ от своего номера и перенес весь свой скудный багаж к Гадателю.

С собой у него был лишь странного вида небольшой темно-коричневый чемоданчик, позвякивающий каждый раз, когда Иероним рылся в нем или передвигал с места на место, и сумка побольше, в которой Чистильщик хранил одежду.

— Дэвиэна, Вы знаете, кто такие Чистильщики? — Виктор подался вперед и посмотрел на Дэвиэну исподлобья. — Это детище Святой Инквизиции. Они не остановятся ни перед чем, что бы узнать правду, — он скосил взгляд на Иеронима и нервно прикусил губу. Ему никогда не нравился ни этот металлический звон чемоданчика Иеронима, ни мысль, что в чем-то Братство Чистильщиков все еще не далеко ушло от своих корней.

Чистильщик молча положил на стол чемоданчик и открыл его, демонстрируя Виктору и Дэвиэне содержимое.

Виктор несколько раз напряженно моргнул, глядя на набор из нескольких пар тонких и, по-своему, изящных щипцов, спиц и игл. Здесь были и странные устройства цилиндрической формы, казалось бы полые внутри, но в то же время с торчащими на одном из конце шипами, что-то напоминающее пилу, обратные ножницы, ножи и снова спицы, но теперь как части странных приспособлений.

Виктор, в силу своей причастности к магии, избегал лишних знаний о пытках. Мысль о том, что родись он в средневековье, ему пришлось бы выдержать все это и, скорее всего, он даже не смог бы погибнуть, заставляла его содрогаться.