Магическая тройня

Я теперь прислуживаю старой герцогине де Кастилио! — не стала я скрывать правду, хотя и не очень хотела, чтобы герцог знал о моем местоположении.

Графиня рассмеялась, эхо коридоров подхватило этот звук, и мне стало казаться, что отовсюду надо мной потешаются духи и Боги. Дерек нахмурился, глядя на девушку.

Что вас так позабавило, Кларинда? — поинтересовался он.

Ах, мой дорогой Дерек, это лучшее наказание, которое можно придумать для нерадивых слуг!

Значит ли это, что любое другое предложение они воспримут, как спасение? — он намеренно обратился к своей спутнице будто меня здесь нет, хотя вопрос был явно адресован мне.

Несомненно, дорогой! — они стали удаляться, но напоследок герцог все же обернулся и посмотрел на меня. Я поняла все, что он хотел мне передать глазами. Он ждет меня и готов спасти меня от страшной участи, в обмен на мое послушание.

Глава 27

Давайте наденем вот это красивое платье! — я протягивала старой леди эффектный, но очень старомодный наряд из зеленого шелка.

Зачем это? — недоверчиво спросила женщина.

Каждый день она ходила в одном и том же коричневом шерстяном платье, пока не приходило время его стирать, таких однотипных нарядов у нее было три штуки. Но сегодня, мне хотелось, чтобы она выглядела настоящей родственницей императора, а не как засидевшаяся взаперти сумасшедшая старуха. Она не разделяла мой энтузиазм, но для меня это не имело никакого значения. Погладила платье, несмотря на сопротивление женщины, она всеми непотребными словами, которые знала, пыталась донести до меня тщетность моих стараний. Но я была настойчива, и вот спустя час, она, облачившись в море шелка, добровольно позволила мне потрудиться над ее прической. Как же преображает женщин одежда! Герцогиня в новом платье сразу расправила плечи и стала выше ростом.

Все? — буркнула она, — Налюбовалась? Могу я теперь раздеваться?

Все только начинается! — постаралась сделать тон, как можно более загадочнее.

Открыв дверь в коридор, я пригласила женщину следовать за мной. Почему она позволяла мне делать это? Чувствовала ли она во мне ровню или просто изголодалась по человеческому общению? А может и то и другое? Остановившись у двери гостинной, решила все таки прояснить немного свои намерения.

Я понимаю, что это будет не светский вечер, но немного скрасить ваше одиночество игрой на фортепьяно мне под силам!

Не уверена, что мне понравиться игра неумехи, но полагаю, что лучшего все равно в ближайшее время не предвидится! — проворчала как всегда женщина.

Я только хмыкнула на ее замечание, и распахнула дверь. Женщина вплыла в гостинную, словно царица. Я поразилась столь разительной перемене в ее поведении, в посадке головы, в развороте плеч, в осознании собственной значимости. Она грациозным жестом опустилась на диван и выжидательно посмотрела на меня. Сейчас, эта некогда блистательная дама. пыталась поднять из руин остатки былого величия. Я лишь немного ей подыгрывала, чтобы герцогиня снова вспомнила, кем она была в далеком прошлом, до своего затворничества.

Я устроилась за фортепьяно, пальцы заняли свое положение на клавишах. Я представила себя вновь в доме родителей, вновь в центре внимания гостей. Не могу сказать, что я играла гениально, но душу вкладывала в каждое произведение.

Начав извлекать звуки из старого инструмента, я уже не смогла остановиться. Закрыв глаза, я представила себе не одну старую женщину в слушателях, а компанию моих родных и друзей. Я, красивая, без шрамов, в серебристом платье, вокруг инструмента собрались гости, ярко освещают комнату свечи. И музыка, она льется, льется, проникает в каждую частичку тебя, в каждую клеточку присутствующих, вибрирует в сердце, в душе.

Я остановилась и взглянула на свою слушательницу. Она сидела с закрытыми глазами и мечтательной улыбкой на лице. Хотелось бы мне верить, что ей грезятся былые приемы, где она танцевала ночи напролет. Я решила на разрушать такой волшебный момент, и продолжила наигрывать мелодии, которые еще помнили мои пальцы.

На эти два часа, мы с герцогиней де Кастилио просто выпали из реального мира, утонули в волшебстве звуков и существовали в наших грезах.

Я возвращалась к себе в комнату будто в тюрьму. Пока я была там, в гостинной, когда играла, когда воображала, я на минуту почувствовала себя счастливой и беззаботной, как несколько лет назад. А сейчас, плетясь по служебным коридорам неоднократно проклятого мною дворца, я была никем, была просто женщиной, которая до безумия устала от интриг, от борьбы, от одиночества, в котором проходит мое нынешнее существование. У меня нет сильного плеча, которое окажется рядом в момент наивысшего отчаяния, нет жилетки, в которую можно поплакаться после очередного тяжелого дня. Сейчас я одинока, одинока, как никогда в своей жизни.