Магические узы

Проклятье! Теперь стало совершенно ясно, что с этой историей, крайне опасной для моей еще вчера нормальной жизни, должен разбираться закон в лице городских стражей!

Глава 4 Кому мне верить?

«Чайка» не завелась. Автокар, переживший настоящую гонку по улицам города, не соизмеримую с внутренними ресурсами, впал в летаргический сон. Мотор никак не реагировал на мои тщетные попытки нажать на закостеневший в одном положении рычажок запуска двигателя.

Сидя в душном салоне, через лобовое стекло я с тоской разглядывала площадь имени Погибшего поэта перед зданием «Веселены Прекрасной». Гранитное изваяние кудрявого гения горделиво вскидывало подбородок, и голову уютно облепили белые голуби, яркими пятнами выделявшиеся на темном камне. У подножья суетились туристы, словно стадо овец направляемые экскурсоводом – вертлявой худосочной девицей в короткой ярко-красной юбке. Барышня быстро взмахивала руками, указывая на разноцветные искрившиеся в солнечном свете струи музыкального фонтана. С каждым всплеском они издавали дивные нежные переливы, и любознательные заезжие зеваки с фотоаппаратами в руках послушно поворачивались, открыв рты. Потом гид тыкала пальцем на полосатый воздушный шар с рекламным плакатом конторы, будто на особо любопытную достопримечательность, и туристы задирали головы к синему небу.

По мощеным тротуарам торопились клерки в строгих костюмах. По дороге между высокими зданиями с облицованными фасадами и узкими большими окнами проносились автокары. Яркое солнце щедро проливалось на каменный центр города, по-летнему нагревая воздух. Вокруг царила атмосфера праздности и всеобщего благодушия.

Перевязанная платком рука продолжала кровоточить, и на белой ткани разрасталось алое пятно. Порез нестерпимо ныл, и он являлся лучшим доказательством того, что кошмар, какой может лишь присниться, реален. В столь светлый день меня, обыкновенную девицу, отличавшуюся от миллионов остальных лишь сказочным невезением, пытались убить!

Подобное, если произнести вслух, даже звучало абсурдно! Я всегда жила тихой размеренной жизнью, смотрела по видению новости, по выходным ездила за город с Богданом и не могла помыслить, что в меня когда-нибудь выстрелят из настоящего самострела! Я, привыкшая к постоянной опеке старшего брата, оставшись в опасности совершенно одна, ощущала себя лодчонкой, стремительно уходящей ко дну. От растерянности хотелось разреветься.

Но спасение утопающих, зачастую, дело рук самих утопающих. Богдана рядом не было, и только от меня зависело, насколько счастливо закончится сегодняшний день. Пришло время собраться и действовать, а не жалеть себя, запершись в старом отцовском автокаре!

По всем соображениям самым безопасным местом сейчас являлась толпа, если, конечно, в ней поэнергичнее крутить головой, чтобы не ранили ножом. По крайней мере, в меня, окруженную прохожими, вряд ли будут стрелять. Или все-таки будут? Я прикусила губу, не в силах решиться на отчаянный шаг, а потом все-таки выбралась из «Чайки» на теплую мостовую, зажав под мышкой ридикюль. Казалось, что браслет, спрятанный в потайном кармашке сумки, весил не меньше пуда.

Ратуша, где располагалась главная контора блюстителей порядка, стояла всего в двух кварталах, но добраться до нее пешком мне не позволила осторожность. На краю площади над входом в подземные катакомбы жалобно пульсировала потускневшая на солнце литера «П».

Длинная бледно-голубая «Чайка», заехавшая мощными передними колесами на тротуар, счастливо спала, и ее мало волновала моя безопасность. Чувствуя себя мышью, загнанной в капкан, я едва ли не бежала к станции подземки. В толкотне разморенных жарой туристов, сгрудившихся у тележки с замороженным соком и молоком, стало ясно, что за мной следят. Беспокойный чужой взор заставлял прибавить шага.

Надо отдать должное непостижимо окрепшей смелости, у меня получилось сдержать истеричный вопль, когда обжигающе горячие пальцы с выкрашенными черным лаком ногтями сжали плечо, останавливая практически у каменных ступенек в катакомбы. Темноглазый парень в кепке с длинным козырьком, тот самый, чей спортивный автокар едва остался цел на перекрестке, с вящим ужасом разглядывал окровавленный платок, обмотанный вокруг моего предплечья.

– Ты что с собой сделала? – выдохнул новый знакомый. Никогда не видела, чтобы смуглый человек так сильно бледнел. – Ты же всего на двадцать минут оставалась одна!

Опешив от подобного заявления, я только хлопала глазами, беззвучно открывая рот. Тряпица, съехав, теперь болталась на локте, и рана выглядела особенно паршиво.

– Да он убьет меня за эту царапину! – воскликнул безумец, выкручивая мне руку, чтобы разглядеть порез во всех подробностях.

Не обращая ровным счетом никакого внимания на яростные попытки вырываться, парень потащил меня в неизвестном направлении. Туристы, привлеченные неожиданной потасовкой, начисто забыли про экскурсию и с любопытством щелками затворами фотоаппаратов, оставляя себе на память мгновения моего пленения.

– Отпусти ты! – зашипела я сквозь зубы, выворачиваясь.