Магические узы

– Это выпало из ведкиного кармана! – тут же нахально заявила младшая сестра, мгновенно пихнув поднятый с пола пиджак мне в руки.

– Только пиджак надевала ты, – проворчала я и аккуратно встряхнула наряд, чтобы не помялся.

– Кто? – зашевелил шикарными густыми усами отец, упирая руки в бока. Из гостиной донесся оглушительный рев возбужденных футбольных фанатов. Мама заторопилась на спасение младшей дочери и, выбравшись из кухни, повесила на рычаг трубку, бесцеремонно прервав переговоры с Галкой. Зеркало медленно затухало, а отражение тетки вытягивало шею, стараясь разглядеть все в мельчайших подробностях.

– Что ты привязался к дочери? – набросилась на отца Ярослава. – Кто тебе, деточка, подарил это милую… – матушка присмотрелась к украшению и скривилась от омерзения, – гадость.

– Ма-ма-мальчик, – запинаясь, прошелестела Рада, собираясь разразиться показанным ревом.

Стало по-настоящему обидно. Меня в отрочестве мать никогда не выгораживала перед отцом! Даже подаренные на свиданиях цветы мне приходилось выбрасывать в мусорные баки перед домом. Не понимаю, где справедливость?!

– Мальчик?! – прогрохотал отец, багровея.

Мама от досады плюнула, догадавшись, что выбрала неверную тактику.

– Так ты уже с мальчиками встречаешься?! – папа так и не смог договорить, потрясая кулаком, потому как подавился от возмущения и закашлялся.

– Папа ей семнадцать, – протянула я, закатывая глаза.

– Лучше бы к поступлению в Университет готовилась! – прохрипел отец, в действительности давно смирившись с тем, что не сможет заставить младшую дочь поднабраться уму разуму в высшем учебном заведении.

Пока в проповеди произошла заминка, сестра метнулась за браслетом и, схватив украшение с пола, ринулась по лестнице на второй этаж. Уже достигнув безопасного расстояния, она свесилась через перила и заорала истошно, чтобы родители не расслаблялись:

– Меня никто не понимает! Вы только Ведку и Богдана любите! Я лишняя в этом доме! – вслед воплю громыхнула дверь в комнату.

Стоя в гробовом молчании посреди разгромленной прихожей, мы недоуменно переглядывались.

– Изверг ты, Володька, – наконец, махнула рукой мама, – ребенка до слез довел.

– Да, что я такого сказал? – обиделся отец.

– Сделай потише видение, – вздохнула матушка, подбирая с пола простыню, – а то голова трещит.

Плавно покачивая бедрами, она поднялась на второй этаж, торопясь откачать младшего ребенка от устроенной супругом воспитательной терапии. Проводив жену виноватым взором, тот протянул, обращаясь ко мне:

– Ведка, ну, что я такого сказал?!

Я только пожала плечами и, спрятавшись в кухне, остаток вечера отгораживалась от семейства монитором лэптопа.

Дом, наконец, утих. Слезы, отмеренные на этот вечер, пролились, крики умолкли, семейный оркестр устал. Дирижер в лице мамы сладко посапывал под боком у концертмейстера отца. Первая скрипка Рада, наревевшись за горькую отроческую судьбу, провалилась в глубокий сон, и только я, жалкая подтанцовка, никак не могла улечься. Морок часов на кухонной стене показывал начало второго. Сумрак затопил первый этаж, лишь ночник с тканевым абажуром, висевший над лестницей, отбрасывал тусклое свечение крошечного магического шарика.

Стараясь не скрипеть проваленными половицами, я поднялась по лестнице и, затаив дыхание, пошире распахнула дверь в спальню. Темень, разбавляемая тусклым уличным светом, без остатка наполняла комнату. Тут же показалось, что на кровати сидит прозрачное существо, а плакат эльфийского певца на стене оскалился клыками. Я поспешно хлопнула в ладоши. Хрустальный светильник с зыбким желтоватым шаром внутри послушно вспыхнул, но в следующее мгновение блеснула вспышка. С пронзительным треньканьем лампа взорвалась осколками, заставляя отпрянуть, а свет мгновенно потух. Сердце подпрыгнуло к самому горлу, кровь бешено застучала в висках. Вцепившись в дверную ручку, я застыла. Тишина показалась зловещей. Во мгле таилась угроза!

Справившись со страхом, я сделала осторожный шаг внутрь комнаты, и под ногой хрустнуло стеклышко. В то же мгновение в кармане заорал смешную песенку коммуникатор. С перепуга я подпрыгнула, и, едва не выронив, торопливо вытащила приборчик, пока он не перебудил всю семью. В это время мог звонить только Богдан, вероятно, прослушавший десяток моих сообщений. Почти разряженное зеркальце оставалось темным, не отразив лица брата. Выдохнув от облегчения, я проговорила:

– Ты, наконец, появился? – В трубке трещало. – Эй! Ты меня слышишь? Прием!

– Сейчас ты стоишь посреди комнаты… – после продолжительной паузы раздался на другом конце незнакомый мужской голос, и у меня затряслись поджилки. Непроизвольно я сделала короткий шаг к двери, в панической надежде сбежать.

– Сейчас ты отступила на шаг, – баритон звучал бесстрастно, без тени злости или насмешки. – Ты встала еще удобнее, мой самострел как раз направлен в твою переносицу…