Магический Марксизм. Субверсивная Политика и воображение

С самого начала Хосе Аркадио стал своего рода «молодым патриархом» Макондо, с воображением и практической сметкой руководя созданием города. Он работал со всеми наравне, в том числе занимаясь и физическим трудом, помогал сажать деревья, советовал, как воспитывать детей и ухаживать за животными, делая все для процветания селения. Его собственный дом из простого необожженного кирпича был первым и лучшим в городе. «Там были большая, светлая зала, терраса-столовая, украшенная вазонами с яркими цветами, две спальни, во дворе рос гигантский каштан, за домом находилось тщательно обработанное поле, а также загон для скота, в котором мирно уживались козы, свиньи и куры» (с. 17–18). Другие дома были возведены по его образу и подобию. Более того, дома были поставлены так, что никому не приходилось тратить больше усилий, чем остальным, чтобы ходить за водой к реке; равным образом улицы были размечены так хорошо, что в жаркие часы на каждое жилье попадало равное количество солнечных лучей. Уже через несколько лет после основания Макондо стало самым чистым и благоустроенным селением в стране и его триста обитателей установили своего рода демократический социализм. То было селение, которое благополучно увеличивалось в размерах и скоро стало городом; там «распоряжались не бумаги», не было необходимости в полиции и священниках, в приказах со стороны чиновников и властных инстанций, необходимости в юристах и судьях, ибо не было ничего такого, что не могли бы решить сами жители. Макондо был городом, в котором его обитатели сами устраивали свои дела. Они распределяли между собой землю, прокладывали дороги и делали свою жизнь лучше, не беспокоя правительство, и их тоже никто не беспокоил: никто «не жалуется на правительство, напротив, все рады, что им не мешали спокойно расти, и надеются, что так оно будет и впредь: не для того они основали Макондо, чтобы теперь первый встречный приказывал, как им поступать» (с. 85).

Макондо – это, конечно, неплохая модель новой организации жизни, пространства, в котором люди могут реализовать новый тип субъективности, действовать и жить в относительной гармонии. Оно замысливалось как утопический город с почти полным отсутствием репрессивных конвенций и моральных правил, как город, который освободился от опосредующих образов. Это общество без опосредующего аппарата – без институций и их агентов, располагающихся между трудящимися и их продуктами, институций, создающих субъектов из тех, кто родился в городе. Одна из наиболее интересных особенностей города – почти полное отсутствие там денежной экономики, денег как меры стоимости. Не подлежит сомнению, что бурное развитие города было обязано новаторскому духу его жителей, а не хищническому желанию накапливать богатства и капитал. Поражает, насколько малую роль играет денежная стоимость в повседневной жизни Макондо, по крайней мере до того как в него проникли чужаки: хотя в городе были рынки, но люди совершали там честный обмен; и если действовал закон стоимости, то как мера необходимого рабочего времени, а не абстрактного труда. Показательны здесь отношения между Хосе Аркадио Буэндиа и цыганом-мудрецом Мелькиадесом, обменивавшимися диковинными и магическими предметами на основе взаимного доверия, как если бы между ними (как и между другими жителями Макондо) существовала своего рода зачаточная форма Торговой системы местного обмена (Local Exchange Trading System, LETS).

В наше время Торговая система местного обмена – это новаторский и быстро развивающийся эксперимент, исследующий то, как товары и услуги могут переходить из рук в руки без использования выпускаемых правительством денег; как люди могут создать альтернативный образ жизни, основанный на самоуправлении, и как они могут вернуться в будущее. Хотя пока это эксперимент на локальном уровне, тот факт, что многие города в Северной Америке, Австралии, Великобритании и Европе ныне используют систему «открытых денег», прямых обменов товарами и услугами, а также беспроцентный кредит, и что принципы этой системы полностью открыты для всех ее членов, означает, что в данной формуле есть нечто поистине радикальное. Если такой эксперимент может быть расширен – а нет никаких разумных оснований полагать, что этого не может произойти по крайней мере на региональном уровне, – он может иметь революционный потенциал для создания динамичной экономики, «расходящихся кругов кооперации», что позволит по-новому взглянуть на концепцию денег как высшей социальной власти[157].