Магический спецкурс

Профессору пришлось окликнуть меня, чтобы я не осталась стоять столбом посреди архива. Проходя мимо конторки библиотекаря, Норман велел не убирать мои книги, пообещав, что я скоро вернусь, как только помогу ему с одним делом. А дальше он стремительно полетел по коридорам. Так быстро, что я едва успевала за ним. Со стороны я, наверное, походила на Пятачка, который вприпрыжку пытается угнаться за Винни-Пухом.

Поначалу мне показалось, что мы идем в его аудиторию: я узнала место, в котором едва не попрощалась с жизнью, схлопотав смертельное темное проклятие. Однако мы вошли в следующую дверь. Это помещение было гораздо меньше и, судя по всему, выполняло функцию кабинета. Довольно просторного, светлого и лаконичного кабинета: ничего лишнего, только стол, кресло, несколько стульев для посетителей и шкафы с книгами и документами.

В кабинете мы тоже задерживаться не стали: Норман стремительно пересек его и открыл дверь, спрятавшуюся за огромным креслом. Здесь он впервые притормозил, чтобы пропустить меня вперед. Как я поняла секунду спустя — чтобы запереть за мной дверь.

— Это мой личный кабинет, — пояснил он. — Там — рабочий. Прошу ничего не трогать. Это может быть опасно.

Последнее замечание было кстати, хотя, конечно, я и так не собиралась наглеть на чужой территории и лапать все подряд. Личный кабинет профессора показался мне куда более уютным, хоть и маленьким.

Норман подошел к высокому комоду, на мгновение замешкался, словно выбирая, а потом решительно выдвинул один из ящичков и достал маленькую шкатулку.

— Обычно базовый фокусирующий артефакт подбирают родители, — напомнил он, возвращаясь ко мне. — Это объясняется тем, что они лучше других могут определить магический потенциал своего ребенка. Они знают собственную магию и магию друг друга, поэтому могут понять, какой материал и в какой форме больше подойдет для первичной фокусировки потока. Но в исключительных случаях базовый артефакт может подобрать любой взрослый маг, который в состоянии оценить потенциал новичка. Я оценивал ваш потенциал, поэтому полагаю, что этот артефакт вам подойдет.

Он открыл шкатулку, и перед моими глазами предстал изумительной красоты перстень из белого золота с довольно крупным изумрудом в центре и россыпью мелких бриллиантов вокруг. Кажется, я даже забыла, как дышать. Никогда не видела вблизи подобного и тем более не держала в руках. Я не очень разбираюсь в драгоценностях, но подозреваю, что в моем мире подобное «колечко» могло стоить целое состояние. Мне было страшно даже прикоснуться к нему, не то что надеть.

— Мы можем еще немного так постоять, пока вы придете в себя, но рано или поздно вам нужно будет его примерить, — насмешливо заявил профессор. — Уверен, он окажется вам впору.

— Н-но… я… как… это… нет… — только и смогла выдавить я. И тут же почувствовала себя недоразвитой идиоткой. Сделав мысленное усилие, я уверенно покачала головой: — Я не могу его принять.

— Почему? — Норман нахмурился.

— Он очень дорогой… наверное. Это… так нельзя.

— Он лежит у меня без дела уже довольно давно, — голос профессора прозвучал равнодушно, словно речь шла о пуговице, завалявшейся в комоде. — Продавать его я не хочу. Носить не могу: он женский и мне даже на мизинец не налезет. Да и не нужны мне больше амулеты и фокусирующие артефакты.

— Все равно! — Я снова помотала головой и посмотрела на него почти испуганно. — Это слишком дорогой подарок. Я не могу его принять. Это… неприлично, в конце концов.

— Я клянусь, что это вас ни к чему не обяжет, — серьезно сказал он. — Это не подарок мужчины женщине… Я даже не считаю этот перстень своим.

Я удивленно посмотрела на него. Он что, пытается отдать мне ворованную вещь?

— В том смысле, — пояснил Норман, верно истолковав мой взгляд, — что когда-то я уже дарил его. Тогда перстень действительно был подарком мужчины симпатичной ему женщине. С определенными намерениями. — Он замолчал на несколько секунд, словно мысленно провалился в воспоминания. Очевидно, не самые счастливые, потому что довольно быстро вернулся в реальность. — Она потом вернула его. В тот момент у меня не было возможности не принять перстень назад. Поэтому теперь я просто храню его, не считая себя владельцем.

— Так может быть, рано или поздно он все же пригодится той, которой вы его дарили? — мягко предположила я, начиная понимать, почему он так жаждет избавиться от украшения.

— Едва ли, — холодно отозвался Норман. — Она давно умерла.

В кабинете повисло неловкое молчание. Профессор продолжал стоять передо мной, держа раскрытую шкатулку, а я смотрела на него в полном смятении. Кажется, сама того не желая, я разбередила старую рану. В качестве извинения мне стоило принять перстень, но я все еще считала, что не вправе принимать подобные подношения от едва знакомого мужчины. К тому же преподавателя, пусть даже у меня он пока ничего не преподавал. Откуда в моих мыслях взялось это «пока», я точно не знала.