Магический спецкурс

Ответ мог дать дневник в кожаном переплете, который так и лежал на столе. Я открыла его посередине и принялась читать. После первой же страницы стало понятно, что принадлежал он Роне Риддик. Королева писала о своей совместной работе с Гордоном Геллертом над созданием Орты. Некоторые записи были посвящены тому, как этот мужчина порой выводил ее из себя. Несколько фраз даже заставили меня улыбнуться, ведь я знала, что в итоге основатели поженились.

Однако следующая запись прогнала улыбку с лица.

«Завтра мы, наконец, увидимся вновь. Иногда мне кажется, что он сослал меня заниматься этой школой, чтобы видеть как можно реже. Умом я понимаю, что это не так. Когда мы встречаемся, все говорит о его любви ко мне: и взгляд, и тон, и поцелуи, и прикосновения. В такие моменты он похож на путника, заблудившегося в пустыне, но наконец нашедшего оазис с питьевой водой. Эта жажда в его взгляде — иногда мне кажется, ничто не в силах ее утолить. Уверена, мы будем очень счастливы вместе. Однажды. Когда он перестанет быть канцлером и мне больше не придется делить его с Республикой, которую он так любит. Ни мне, ни Гордону никогда этого не понять. А он полностью отдает себя государству. Возможно, именно поэтому и не хочет править всю жизнь?»

Теперь меня кинуло в жар. Ни малейшего сомнения в том, что Рона пишет о Норде Сорроу, я не испытывала, хотя она не называла его имени. При ней других канцлеров у Республики не было. Вот это номер! Стало быть, до того как выйти замуж за Гордона Геллерта, Рона Риддик была любовницей — ну, или возлюбленной — Норда Сорроу! И почему нам об этом не рассказывали? Впрочем, нам вообще мало рассказывали о нем. Но даже когда я писала реферат, я ни разу не встретила упоминания об их романе. Ни слуха, ни сплетни. Тайные отношения? Для того Рона и создала эту комнату, чтобы встречаться здесь с канцлером Сорроу, не боясь попасться кому-нибудь на глаза?

Обернувшись, я посмотрела на огромную кровать с балдахином. Мое воображение резво нарисовало два обнаженных тела, сплетающихся в порыве страсти. Чинно беседовать, держаться за руки и украдкой целоваться они, пожалуй, могли и так. Значит, все-таки были любовниками в полном смысле этого слова.

Я снова перевела взгляд на дневник. Перелистнула несколько страниц, нашла еще несколько записей о Норде Сорроу, и снова без упоминания его имени. Некоторые записи оказались весьма откровенны. Я бы даже сказала, эротичны. В них Рона делилась ощущениями после редких ночей, проведенных с возлюбленным. И либо она чертовски хорошо умела фантазировать, либо Сорроу в постели свое дело знал, раз приводил ее в подобный восторг. Я заметила, что у меня самой дыхание участилось и внутри появилось чувство, которого я не испытывала даже во время ласк Сережки. Собственно, поэтому я и думала, что феерические ощущения во время близости — только преувеличения любовных романов. Рона, судя по всему, так не думала.

Мне вдруг стало неловко оттого, что я читаю настолько личные строчки. Уже хотела захлопнуть дневник, но разобрало любопытство: вдруг она писала что-то об исчезновении Сорроу? Может, знала, что с ним случилось? Я начала быстро пролистывать страницы, но из-за неловкого движения из дневника выпала сложенная пополам вырезка из газеты магического мира. Совсем крохотная.

Заголовок статьи гласил: «Старший легионер столицы убит вместе с семьей». Календари магического и обычного мира совпадали, и я сразу поняла, что вырезка гораздо моложе дневника: судя по указанной дате, трагедия произошла двадцать два года назад. Текст сообщал о том, что старший легионер столицы Верд Вонен, его жена Сибил и их шестимесячная дочь Дарла погибли в результате теракта монархистов. Расследование инициировано, взято под особый контроль, как всем жаль, доколе и все такое. Я слегка передернулась от стиля статьи. Слишком сухо изложено. Тому, кто писал, было глубоко плевать на судьбу несчастных.