Магический спецкурс. Второй семестр

— Откуда же тогда взялась новая теория, если старая все так логично объясняла? — задала я последний вопрос, вызывавший у меня сомнения.

Норман презрительно фыркнул, выражая свое отношение то ли к новой теории, то ли к истории ее появления.

— Я могу только догадываться, потому что меня уже не было. Но пока я изучал этот вопрос и искал книгу для тебя, у меня появилось некоторое понимание. Теория возникла очень быстро и старательно пропагандировалась с того момента, как Рону признали Развоплощенной. И я вижу только одну возможную причину. Рона была очень популярна, но, увы, мертва. А смещенный с престола Гордон — жив. Если бы вторая попытка республики провалилась, он вполне мог вернуть себе трон. Он тоже был популярен. Только возвращение Роны могло лишить его шансов, особенно если бы она обвинила его в убийстве. Думаю, это была страховка сторонников Роны. В случае неудачи они бы просто нашли подходящую девушку и предъявили народу ревоплощенную Рону Риддик. А чтобы ни у кого не возникло сомнений в ее праве на престол, в теорию добавили пункт о том, что ее личность была бы единственной в новом теле.

— Но как бы они доказали это? — не поняла я. — Как же проверки? Артефакты? Реагирование на магический поток.

— Таня, убедить людей в том, во что они сами яростно хотят верить, не сложно. Подтасовать такую проверку легче легкого, если договориться о ней на самом верху. Кто знает в деталях все шкатулки с драгоценностями королевы? Сейчас такое организовать было бы сложнее, конечно. Слишком много времени прошло. То, что могло начинаться как подготовка к мистификации, давно стало догмой. На этой вере выросли несколько поколений. В том числе люди, которые служат в Домах Риддик по всему магическому миру. Конечно, я не знаю наверняка, что все было именно так. Но новая теория подавила старую без каких-либо дебатов на эту тему за пару лет. Без тех, кто стоял в тот момент у власти, явно не обошлось.

В этом был смысл. Я ничего не могла возразить, да и вопросов у меня не осталось, поэтому я молчала, глядя на свои руки, лежавшие поверх книги. Норман тоже какое-то время молчал, словно давал мне возможность осмыслить все им сказанное, но так и не дождавшись реакции, снова заговорил сам:

— Я понимаю, что тебя тревожит не только твое будущее, но и искренность моих чувств к тебе. Кого я люблю: тебя или частичку Роны в тебе.

— Да, это тоже важный для меня вопрос, — тихо согласилась я, так и продолжая рассматривать свои руки. — Немного странно, что после всех этих лет ты вдруг влюбился именно в ту девушку, в которую ревоплотился магический поток твоей прежней возлюбленной.

— И это не случайное совпадение, — признался он. — Все эти годы я сознательно выбирал одиночество. Считал, что это будет справедливо по отношению к Роне. Чувство вины не давало мне смотреть по сторонам и искать кого-то, с кем бы я мог разделить жизнь. Но потом появилась ты. И сначала я увидел в тебе шанс на искупление. Я говорил тебе об этом. Я полагал, что если смогу защитить тебя и дать потоку Роны соединиться с твоим, то есть практически вернуться в Общий, я частично искуплю свою вину перед ней. Поэтому я взялся опекать и защищать тебя. Но чем больше я тебя узнавал, тем больше меня к тебе тянуло. Я сопротивлялся этому, ты знаешь. И все ждал, когда же ваши потоки соединятся, чтобы этой двусмысленности не было. Наверное, я так долго не говорил тебе слов, которые ты хотела услышать, по той же причине. Потом я понял, что это просто глупо. Я не могу любить чей-то магический поток. Я его даже не вижу, а без специального заклятия и не чувствую. Зато я вижу и чувствую живую девушку. Тебя. И люблю я тоже тебя. И когда эта простая истина мне открылась, слова как-то пришли сами. Да, именно благодаря потоку Роны я обратил на тебя внимание. Благодаря тому, что он в тебе, я начал думать, что могу искупить вину перед ней и освободиться. Но люблю я тебя. И я буду повторять тебе это, пока ты снова не поверишь мне.

— Да я уже верю тебе, — выдохнула я, чувствуя неимоверное облегчение.

Судя по удивлению на его лице, он не ожидал, что все окажется так просто. Но я улыбнулась ему, он улыбнулся в ответ, а секунду спустя его губы уже порывисто целовали меня, прогоняя остатки сомнений и горечь последних недель. А когда поцелуй прервался и я уткнулась лицом Норману в плечо, он наконец обнял меня, и я почувствовала, что теперь все правильно. Теперь я могла справиться с чем угодно.

— Как же мне тебя не хватало, — пробормотала я, сжимая его ладонь. — И как же мне без тебя было страшно. Прости, что так долго не верила тебе.

— Это ты прости, — прошептал он где-то над моим ухом. — Я должен был все тебе сказать раньше.

— Ну вот, устроили тут прощенное воскресенье… в субботу, — нервно рассмеялась я.

— Не знаю, что это такое, но мне уже нравится. Теперь все будет хорошо, Таня. Обещаю тебе…

Я отстранилась от него, тяжело вздохнув. Как бы мне ни хотелось верить, что на этом мои тревоги заканчиваются, это было не так.

— Не давай обещаний, которые невозможно сдержать.