Магическое братство

Хоть Гвен и не был расположен обсуждать тему ночного видения, но упорство и настойчивость демона сделали свое дело. Бывшему ученику чародея пришлось сдаться, и он с простодушной чистосердечностью поведал товарищу все о ночной встрече с покойным учителем. Из-за царившего в пещере полумрака Гвенлин не мог правильно оценить реакцию Шмультика на свой рассказ. Если бы молодой человек мог это сделать, он бы десять раз подумал, стоит ему выкладывать все подробности этой встречи или лучше кое-что утаить. Будь Гвенлин хоть чуточку внимательнее, он наверняка обратил бы внимание на то, как напрягаются желваки на лице компаньона, как белеют костяшки крепко сжатых в кулаки пальцев и, наконец, как недобро щурятся его разноцветные глаза. На свое счастье или беду (понимай как хочешь), юноша был настолько увлечен, что ничего этого не заметил.

Все-таки нужно отдать должное выдержке демона – Шмультик ни словом, ни жестом не выдал своего отношения к рассказу товарища до тех пор, пока тот не закончил говорить. Однако после того как Гвенлин закрыл рот, над его головой разразилась самая настоящая буря, да что там буря: тропический ураган, серия разрушительнейших торнадо, двенадцатибалльный шторм – все это лишь жалкие эпитеты, очень отдаленно отражающие суть того, что на самом деле произошло под сводами горной пещеры.

В полном соответствии с законами жанра, буря началась с легкого ветерка и туманной дымки над горизонтом – то есть с, казалось бы, невинного риторического вопроса демона:

– Так ты, значица, добровольно отказался от инициации?

– А что мне оставалось делать, если этот козел оскорбил меня до самой глубины души? – вопросом на вопрос ответил Гвен.

– Понятно, значица, душа у нас тонкая, трепетная, не выносит, когда к ней прикасаются грязными лапами, да еще с нестрижеными когтями. Сочувствую своему корешу и горжусь им от всего сердца.

Не чувствуя подвоха, Гвен расплылся в широкой улыбке, мол, знай наших, мы еще и не на такое способны.

– Может быть, мне заказать орифламму в ближайшей златошвейной мастерской с твоим портретом, – продолжал куражиться Шмультик, – и ходить по дорогам, прославляя бессребреника Гвена…

Лицо юноши еще шире расплылось в елейной улыбочке.

– …добровольно сунувшего голову в петлю, – закончил демон.

Молодой человек не сразу осознал тот факт, что его вовсе не собираются хвалить, а совсем наоборот. Его круглая физиономия все еще продолжала улыбаться, хотя в потускневших глазах уже не было той прежней искрометной радости.

– Но, Шмуль, я не мог поступить иначе. Представь, какой-нибудь молодой человек идет на свидание с девушкой и несет ей пышный букет роз, а девица то ли забыла о назначенной ею самой встрече, то ли пошла с другим. Озлобленный поступком коварной вертихвостки горе-любовник вручает букет самой страшненькой из окрестных девах, не забыв при этом отпустить комплимент в адрес ее рябой и дряблой рожи, непомерно длинного носа, а также костяной ноги…

– Ой-ой-ой… какие мы нежные! Нас обозвали бездарем и лентяем, а мы на это шибко-шибко осерчали. Знаешь, кто ты после этого?

– Ну и кто же? – машинально спросил Гвенлин.

– Нет, ты не немец и не китаец. Ты даже не русский – у этих при всей их безалаберности хотя бы безупречный нюх на халяву и феноменальная способность этой халявой воспользоваться. Ты реликтовый мамонт, чудом уцелевший на просторах заполярной тундры, а имя тебе Лох-Несское чудовище. Это же каким лохом нужно быть, чтобы отказаться от халявной инициации в маги? – Шмультик резко вскочил с бревна, сорвал с головы кепку и, бросив ни в чем не повинный головной убор на каменный пол пещеры, с остервенением принялся топтать его ногами, громко выкрикивая при этом: – Дурак безмозглый! Лошара дубиноголовая! Простофиля базарный!..

Вспышка гнева инфернального существа длилась не меньше десяти минут. Какие только чудные эпитеты и забавные, иногда трудновообразимые сравнения не обрушились на голову обескураженного и морально раздавленного юноши.

И все-таки после всякого ненастья пусть не сразу, но постепенно пролившиеся дождем облака рассеиваются, ветер затихает и на небе появляется ласковое солнышко. Отведя душу, демон подобрал кепон и нахлобучил его обратно на голову, затем вернулся к костру и, присев рядом с потерявшим дар речи Гвенлином, тихо спросил:

– Ты хотя бы осознаешь, какое счастье упустил?

– Подумаешь, не стал магом. Ну и что?

Демон сочувственно посмотрел на приятеля. Ему стало абсолютно ясно, что с глупостью, и не просто глупостью, а глупостью, возведенной в квадрат или в более высокую степень, сотрясанием воздуха посредством насилия над голосовыми связками бороться попросту бесполезно.