Магичка

  Релла почувствовала, как ее буквально скручивает ненависть. Жгучая, пылающая, заполняющая каждую крупицу тела и разума. Твари! Какие же они твари!!! Девушка не заметила, как мир вокруг окрасился в огненные тона. Нет, не так. Мир погрузил во тьму, в которой редкими островками вспыхивали искры пламени и едва-едва заметными контурами выделялись живые создания поблизости. Фирелла снова глянула вниз, перевела взгляд на размытые силуэты, которые, однако, излучали азарт и предвкушение даже в таком виде... Мимолетно промелькнуло воспоминание о напутственных словах Лаэрта: «Сестренка, если что-то пойдет не так... жги все без оглядки на последствия. Главное, чтобы вы выбрались оттуда живыми, все остальное можно будет исправить...» Нутро вновь скрутила ненависть пополам с яростью. Сжечь их! Сжечь их всех, чтобы на своей шкуре почувствовали, каково это – быть беспомощной жертвой! Релла не вспоминала о возможной опасности, забыла о необходимости действовать тихо... Сейчас ее переполняла лишь ярость и... голод. Всепоглощающий голод пламени, стремящегося поглотить все, до чего можно дотянуться. Поглотить и вырасти намного больше, чтобы захватить еще и еще... расцветить мир дивными огненными тонами, оттененными серым пеплом и черным углем...

  Если бы кто-то сейчас взглянул на Фиреллу, они бы увидели, что глаза девушки светятся, словно раскаленные угли, а волосы мечутся по плечам, словно языки пламени. Но все были слишком увлечены наблюдением за ареной и почти павшим под усилиями кварроков барьером. А если бы и увидели – вряд ли бы сумели понять, что именно означают эти признаки. Ведь проводить полное слияние со стихией рисковали немногие. Сливаться с огнем до такой степени – единицы. Ведь так просто потеряться в яростном жаре пламени, раствориться в его голоде, стать еще одним элементалем – сильным, почти бессмертным и бесконечно далеким от забот людей... Полное слияние уже давно не изучали даже в школах элементалистов, храня это знание на самый крайний случай. Но ведь когда-то давно не существовало ни проверенных методик, ни просто хоть сколько-нибудь достоверных знаний о взаимодействии со стихиями. Тогда маги действовали, руководствуясь интуицией и собственным опытом. И первые слияния происходили не в тишине заклинательных покоев – на поле брани, когда ведомые яростью маги неосознанно черпали все больше, погружались в свою силу все глубже... становясь ею и обрушиваясь на врагов... И стихии тогда были почти живыми – они радовались этой свободе, они давали бесконечно огромное количество сил... Все это за пару мгновений пронеслось по краю сознании сливающейся магички, но осталось без снимания. Сейчас для Фиреллы существовала лишь ярость и ГОЛОД... И огневица, не задумываясь, выплеснула всю свою силу, напитывая те самые редкие огоньки, давая им необходимую мощь, чтобы вырваться из тесных оков, развернуться во всю ширь... заткать мир огненно-кровавыми сполохами...

  Камины в особняке, факелы, печь на кухне, жаровня, тлеющая углями в пыточной – внезапно вспыхнули яростным всепожирающим пламенем. Оно метнулось во все стороны, мгновенно поглощая собой богатую обстановку, со скоростью, на которую обычное пламя не способно. Испуганные крики быстро сменились воплями боли, и так же быстро затихли – пламя жадно обгладывало все, до чего могло дотянуться, и катилось дальше, став еще сильнее, еще яростнее... еще голоднее... Особняк, защищенный немалым количеством чар, в том числе от пожара и поджога, вспыхнул, как облитая горючим эликсиром головешка.

  В подвале панические крики сгоревших заживо были не слышны – в свое время герцог позаботился о звукоизоляции и надежном блокировании подвала от внешнего мира. Не хватало еще, чтобы кто-то случайно обнаружил его небольшой тотализатор, где устраивались бои без правил и схватки между созданиями Серой Зоны. А рядом с ареной источников открытого пламени не было – и обогрев, и освещение обеспечивались магией...

   Пока не было.

*  *  *